Сибирские огни № 10 - 1972

Особенно красиво работала одна. Она вскрикивала, налетала близ­ ко, показывая то белый жилетик, то красное пятнышко. Она безотчетно нравилась Тане. Думалось: счастье летать вот так. Устав, ласточка присела на косяк. Таня глядела на нее: малюсень­ кий, но так ловко устроенный летательный аппарат. И клюв маленький,, и краснотца на щеках —следы небесных зорь. — У, малюня,— сказала ей Таня и протянула вперед губы.— Слав­ ненькая, маленькая! — И вдруг догадалась: он!.. Под ладонями Тани раскалялся оконный косяк.—Сейчас же уходите, Сигурд! — велела она. Ласточка смотрела. Глаза ее — черные пятнышки — слишком при­ стальны для дикой птицы. — Уходите! Чтобы я вас больше не видела. Безобразие быть та­ ким прилипчивым. Ласточка взлетела, загнула в воздухе сложную кривую и скрылась из глаз. Совсем. — Сигурд! —крикнула Таня вслед.—Вернись!.. Ой, что я надела­ ла!..— Она схватилась за щеки.— Обиделся, обиделся... Летал, устал, а его выгнали, но так ему и надо. Пусть летит, пусть другую найдет. Толь­ ко помнит, та не полюбит его таким... Опять налетели ласточки — но другие. Вечер шел своим чередом,, пустой и ненужный. И чтобы наказать улетевшего Сигурда, Таня пого­ ворила по телефону с подругами (советы о прическах и туфельках), приготовила салат к ужину. Особенный — из яблок, капусты, лука и бе­ лой смородины. Папа долго рассматривал его, нацепив очки, и взял одну только ложку. Мама погрозила Тане пальцем. — В тебе я сегодня чувствую что-то,— сказала мама.— В тепереш­ нем настроении бойся себя. — Марина, не говори глупости,—сказала бабушка.—У девочки возрастное, а ты говоришь бог знает что. Оставь ее в покое! Мама обиделась и ядовито спросила: — Могу я заняться воспитанием собственной дочери? — Тебя саму нужно воспитывать. Как ты подала гренки? Они зажа­ рены с одной стороны. Твое счастье заключено в тихом характере Бо­ риса. — Ах, опять эти кухонные пошлости!.. Выбери другой пример. — Тысячу! Ты пренебрегаешь маринованными медузами, а они по­ лезны моей щитовидке... Поужинав, Таня ушла к себе, сидела в кресле. Чувствовала себя та­ кой усталой, одиноко^, некрасивой. Все, все врут о ее красоте. Ей хоте­ лось умереть и лежать во всем белом, будто невеста, в волосах — бант, оборочки кружевные. Сигурд прилетит к ней —ласточкой —и сядет на край гроба. Вообразив себя, гроб и Сигурда, Таня заплакала. Она пла­ кала долго, обильно, она захлебывалась слезами. Они были особенные, таких она еще не знала. — Про-гна-ла...— шептала она.— Про-гна-ла...1 11 Приходя на работу, Таня все посматривала на порожнюю вазу. На никто не ставил ей цветов. Отчего Таня грустила и думала о мужской черствости: «Он дым, этот Сигурд. А если его поцеловать?.. Как это по­ чувствуется?» Она засмеялась лукаво. «Он как туман, думалось ей. -