Сибирские огни № 09 - 1972

летарских писателей, преувеличение роли в творческом процессе непосредственно дет­ ских впечатлений и т. д.). В 1926—29 гг. А. Воронений проявил се­ бя и как интересный беллетрист: его книга «За живой и мертвой водой» имела несом­ ненный успех. В 1927—34 гг. она издава­ лась несколько раз. Переизданная сейчас, книга с прежней силой волнует читателя. В нашей литературе утвердился взгляд на книгу «За живой и мертвой водой» как на произведение мемуарного, т. е. автобио­ графического жанра. Место действия, раз­ витие событий (бунт в семинарии, «комму­ на» изгнанных бурсаков, подполье, аресты и ссылки)— все это вполне соответствует фактам биографии Воронского, но эти фак­ ты претворены художественно, обобщены и развернуты в увлекательную, исторически верную картину революционного движения в России 1904— 1914 гг. Главные герои кни­ ги Александр, от имени которого ведется повествование, и Валентин, его друг (Ва­ лентин, кстати, подпольная кличка А. Во­ ронского) представляют как бы двуединое лицо самого автора. Подобный литератур­ ный прием дает широкую творческую сво­ боду писателю, поскольку Александр вопло­ щает в себе, главным образом, практику подполья, а Валентин — его идеологию и романтику. Если можно так выразиться, «За живой и мертвой водой» — это мему- аро-роман с непрерывно (и очень умело) развивающимся действием, с определенным сюжетным «орнаментом» и элементами хо­ рошего детектива. Произведение А. Воронского — прямая и непосредственная, хотя и «подспудная», полемика с нашумевшим когда-то романом одного из эсеровских лидеров — Б. Савин­ кова (Ропшина)— «То, чего не было». В обо­ их произведениях — одна и та же эпоха и обстановка («похмелье» после 1905 года), те же проблемы революционной борьбы; но если увлекательный роман Б. Савинкова пропитан ядом политического (и бытового) «декаданса», разочарования и упадка, то каждая строчка «За живой и мертвой во­ дой» подобна подземному ручью революции или звонкой кирке, дробящей камень в по­ исках алмазов. А. Вороненому удалось по­ казать и доказать в своей книге, как боль­ шевики практически готовили будущую победу, и в этом ее большая историческая ценность. «За живой и мертвой водой» — книга- панорама, показывающая в художествен­ ных картинах и образах и размах револю­ ционных событий (грандиозная демонстра­ ция в Петербурге, у Казанского собора, в 1905 году, организация легальной и неле­ гальной борьбы в эпоху реакции, Пражская конференция 1912 г.), и тогдашний провин­ циально-захолустный российский быт, и жизнь политических ссыльных в северной глуши, и атмосферу тюрем, и бессмертную красоту природы. Помимо рядовых большевиков, в книге выведены и видные руководители партии, в том числе и те, которые получили широ­ кую известность после Октября (М. И. Уль­ янова, С. В. Малышев, Н. В. Крыленко (Абрам), В. В. Ворояский, С. Орджоникид­ зе). Живо обрисован А. М. Горький (встре­ ча на вечере, в рабочем клубе в Гельсинг­ форсе, в 1905 г.). Особое место занимает в книге В. И. Ленин, показанный неизменно в дей­ ствии — на собраниях в Петербурге и в Куоккала (в 1905 году) и на Пражской кон­ ференции (в 1912 году), описание которой, кстати, имеет несомненную историко-рево­ люционную ценность. Внешность Ленина, его высокая принципиальность и глубочай­ шая убежденность, его ораторская манера, его слова, окрашивающиеся «жарким крас­ ным цветом»,— вое это передано в книге с большим художественным и эмоциональ­ ным накалом. «В тяжелые годы упадка, скитаний, предательств и измен, горьких сомнений и одиночества, усталости и за- травленносги, он всегда был со мной, передо мной»...— с трогательным волнением пишет Воронений. В Саратове, в глубоком под­ полье, в перерыве между двумя арестами, Воронений, сидя в комнате М. И. Ульяновой, думал о Ленине: «Недаром же где-то в швейцарском городе человек со щурким и веселым взглядом, вместе с небольшим кру­ гом своих сподвижников, никогда не усом- няется в нашей победе... Там наш ум, на­ ша воля, наша власть... Не признанная, не установленная никакими учреждениями, она была для нас непреложна. Ей мог бы поза­ видовать любой властитель народов и стран». В. И. Ленин, знавший Воронского по вре­ менам подполья, ценил его как партийного работника. Судя по воспоминаниям Н. К. Крупской, писатель принадлежал к тем немногим людям, которые посещали Ленина в период его последней болезни. В книге даны и живые портреты всех тех, кто «устал» от революции и искал по­ коя в мещанском уюте или погряз в рас­ путстве (литератор Ашмурин, книжный де­ лец Тартанов, преуспевающие адвокаты Бессменный и Перцев, учитель Тележников). Встречавшиеся на пути автора тогдашние попутчики революции — эсеры и меньшеви­ ки — изображены подчеркнуто иронично, хотя и далеко не карикатурно. Верно под­ мечено в книге влияние на ссыльных эсеров и меньшевиков декадентской литературы, пышно расцветшей в пору реакции десятых годов. Особенно удались автору фигуры за­ рубежных социал-демократов, финских, не­ мецких и австрийских, этих буржуа в со­ циалистических мундирах. Интересен и сложен образ ссыльной эсерки Миры (Марии Спицыной), оказав­ шейся провокатором,— образ яркий, но зло­ вещий, напоминающий о мутных и страш­ ных глубинах человеческой души и о геро­ ях Достоевского. В книге есть и еще один — уже крупнейший — провокатор Роман Ма­ линовский, участник Пражской конферен­ ции, вскоре после которой Воронского, пре­ данного Малиновским, арестовали. Увы, Малиновский был исконный рабочий и ум