Сибирские огни № 09 - 1972

Здесь, может быть, еще малоосознанно впер­ вые прозвучал протест против возвеличи­ вания личности. Широкое признание спек­ такля убеждает, насколько животрепещу­ щей в те годы была проблема роли личности в творимой народом истории. Не случайным был большой успех, вы­ павший Ъа долю Н. Вента, создавшего убе­ дительный образ командира дивизиона Ха­ ритонова. Он прост, мужественен и «необы­ чайно обаятелен и в своей суровости и в своем юморе»* 1. Именно таким — авторитет­ ным командиром и человеком, близким, не­ отделимым от коллектива, хотели видеть своих командиров и руководителей совет­ ские люди. К сожалению, значительно мень­ ше живых черт привнес в исполнение цент­ рального образа Максимова П. Бахтин. «Хо­ телось бы ощущать в нем — сквозь его скромность — окрыляющий душевный подъ­ ем, молодой задор, ибо без этих качеств мо­ ральная чистота и благородство Максимова оборачиваются порою суховатым благоче­ стием»,— писал рецензент. Наиболее значительным был успех «Рус­ ского вопроса» в постановке Н. Михайлова. Недоумение, гнев вызывали у советских лю­ дей происки заокеанских разжигателей холодной войны. Когда американский про­ грессивный журналист Смит — С. Бирюков твердо и решительно отвергал гнусные пред­ ложения Макферсонов и гульдов и в своем благородном порыве обжигал их. злой иро­ нией, когда убежденно, сильно звучали сло­ ва, полные веры в Америку Линкольна — Рузвельта, зрители, среди которых присут- гтвовали участники боев антигитлеровской коалиции с фашистскими полчищами, устраивали такую овацию, которой давно не слышал театр. Открыто публицистиче­ ский прием, которым решал постановщик финальный монолог Смита, воздействовал безошибочно. Театр знал своего зрителя... Два гада спустя, подводя итоги работы «Красного факела», критика отмечала, что переход к пьесам о сегодняшнем дне совер­ шенно преобразил репертуар театра — из 17 спектаклей, .выпущенных за это время, 12 было посвящено современной теме. В та­ ком соотношении под угрозой забвения ока­ залась теперь уже классика. Кроме того, настойчивые поиски пьесы непременно о се­ годняшнем дне не всегда приносили успех — хороших пьес явно не хватало. Поэтому на­ ряду с «Островом мира» Е. Петрова, «Кон­ стантином Заслоновым» А. Мовзона, «За вторым фронтом» В. Собко. «На той сторо­ не» А. Барянова, «Москов<жим характером» А. Софронова, «Двумя лагерями» А. Якоб­ сона, инсценировками хороших прозаических произведений «Два капитана» В. Каверина и «Счастье» П. Павленко в репертуаре ока­ зывались и такие образцы «бесконфликтной» драматургии, как «Хлеб наш насущный» и «Великая сила» Н. Вирты, «Самое дорогое» И. Бражнина, такие схематичные пьесы, как *Б. Р я с е н ц е в . «За тех, кто в море!» «Советская Сибирь», 19 января 1947 г. «Особняк в переулке» бр. Тур или как очень несовершенная пьеса «местного» драматурга Э. Бурановой «Голубиное гнездо». Но вне сомнений — главную задачу «Красный факел» успешно решил — он при­ влек ускользавшее было внимание зрителя и сделал это не путем компромиссов, а на главных путях развития советского театра. Критик Л. Жукова, внимательно изу­ чавшая в эти годы жизнь «Красного факе­ ла», сделала вывод, что переход к темам современности дался театру ценой «борьбы с собственными традициями»: «Многое в своей художественной жизни пришлось ло­ мать, строить заново»,— писала она в жур­ нале «Театр» в 1949 году1. Этот странный вывод обосновывался тем, что в текущем репертуаре среди современных советских пьес и спектаклей критик, во-первых, не об­ наружил ничего, равного по значению «Зы­ ковым», и, во-вторых, «явным тяготением театра к «камерным пьесам», стремлением «решать даже такие публицистические пьесы, как «За тех, кто в море!» в манере психоло­ гической драмы». «Приверженность театра к особому, при­ глушенному тону спектаклей», по мнению Л. Жуковой, приводила краснофакельских режиссеров к акцентированию частных пси­ хологических проблем взамен яркого рас­ крытия положительных героев. Примерами излишнего внимания к психологически усложненному миру героев приводились: ра­ бота Е. Агароновой над образам Марины Гетмановой, проникновенно раскрывшей дра­ му женщины, которая не сумела найти свое­ го места в жизни, образ Марго— второй «ущербной» героини пьесы, ярко и убеди­ тельно созданный К. Гончаровой («Глубокая разведка»). Вполне можно понять и разделить оза­ боченность критика тенденцией к «выравни­ ванию» сатирических образов, которую она отметила в спектакле «Обыкновенный чело­ век». Здесь действительно поиски психологи­ ческой тонкости привели к нивелированию жанра. Но явным преувеличением «психоло­ гической опасности» было пристрастное от­ ношение Л. Жуковой к спектаклям типа «Глубокая разведка». В самом деле, .разве снижался образ положительного героя тем, что рядом с Майоровым проходила сложная судьба людей, с которыми он связан отно­ шениями дружбы, любви, непростыми отно­ шениями по службе? Для того, чтобы образ положительного героя не снижался, нужно было, и это прекрасно понимал театр, соз­ дать образ Майорова также непростым, не однолинейным. В. Редлих всегда стремилась к ансамблю за счет раскрытия системы ха­ рактеров, а не одного лишь центрального — положительного. Майоров в исполнении Н. Михайлова, по признанию самой Л. Жу­ ковой, «энергичный, увлекательный человек, но часто он кажется ушедшим в себя, сосре­ доточенным на своем безнадежном чувстве 1 Л. Ж у к о в а . В борьбе за главное, «Театр», 1949, № 9, стр. 49—53.