Сибирские огни № 08 - 1972

— Ой, очень, — все еще подавленно сказала она, —Максим для ме­ ня все: и луна, и солнышко, и звезды. А ведь если бы не я, не знаю, что и было бы.—Она вздохнула, оглядывая всех. Сначала хотела сказать в двух словах. Но приступила —и полезли подробности, вспомнились мелочи, даже кое-что уточнялось для самой себя; удивившись, она продолжала увереннее, громче, свободнее, словно перед аудиторией, которой обязана что-то доказать и объяснить. Впрочем, она уже не знала, что произносила вслух, а что проноси­ лось в памяти. И реплику Юльки услышала сквозь туман ощущений, а по­ том, кажется, ее уже и не прерывал никто. «В десятом классе мой Митька влюбился в девочку из класса. Зна­ ете, как бывает: учился, учился вместе —и вдруг открыл. Я так и говори­ ла: подошла пора, пришло время влюбиться, а ты в эту минуту увидал ее: была бы другая рядом—-в другую влюбился бы. Подозреваю только, что это она его выбрала. Он всегда ничего был мальчишка: высокий, кудря­ вый, только худющий, но вообще-то сильный — рельсу поднять мог, на физкультуре выжимал, что полагается, и дома занимался — эспандер, гантели, в кроссах и эстафетах первенство брал. А судил обо всем, как все они теперь судят, архисовременно, над нами, родителями, подтруни­ вал. Как-то неприятности на работе случились, извелась я, добиваясь справедливости, получила выговор, заболела, но не сдавалась. Он и гово­ рит: «Что, мать, счастье трудных дорог?» Понимаете? Вот такой. «Зачем, говорит, жениться, когда сейчас и так все доступно». Девчонки, конечно, телефон обрывали, он то с одной, то с другой в кинишко сбегает, у нас куролесили с гитарами и свечами, но серьезно ни к кому не относился, я еще боялась-—избалуется парень. Мы дружили. Поужинаем, бывало, и еще час просидим за столом —книжки, кино обсуждали, мои и его дела — все старался на меня влиять, чтобы мать у него, чего доброго, не отстала от современности, а я —на него, чтобы сын, чего доброго, не вырос цини­ ком и подлецом. Да заодно —чтобы ловкой какой на крючок не попался. И тут появляется на горизонте Лена одна. Мальчишистая, властная. Мальчишки считали ее своей в доску и уважали. Думаю, подкатывались к ней, да с тем и откатывались. А может, наоборот как-то —кто их разбе­ рет. Но так и говорили: «Ленка —хороший парень». И я покойна была. Не по фильмам и книжкам жизнь она знала, была в ней некая доля мудрости. Отец —шофером на самосвале, запивал крепко, братья на трубном у нас, дебоширы порядочные, мать придет на родительское собрание, начнет ру­ ками махать —люди глаза прячут. И в такой семье выросла рассудитель­ ная, грубоватая, правда, но умная, смешливая и очень прямая девочка. Вообще, забавная, своеобычная, и тем мне нравилась. Но это вообще. Однако смотрю, телок мой храбрый слюни распускает. Велела я слюни подобрать и на что-то другое переключаться. (Кажется, тут-то Юлька и вставила: «Еще бы, куда вам такую, когда папочка —главный инженер, мама — лекции читает!»). Она ходила к нам. Веселая, разбитная и, может, мне уже стало ка­ заться—бесцеремонная: придет —сумочку ему на кровать бросит или ко­ сынку, стакан сама из серванта возьмет, на ковре устроится телевизор смотреть. «Стоит мигнуть, дескать, и буду хозяйкой здесь». И это мне не нравилось, и я не могла уже быть с ней запросто: разговариваю вроде дружелюбно, а внутри все напряжено. И вот уже в институтах учатся, а не перестает она к нам ходить. То с компанией, с товарищами, провожаются, бесятся, а потом одна повади­ лась. Дальше —больше. Закроются у него в комнате, стихнут, а меня так го