Сибирские огни № 08 - 1972

Б а к и ч . Партизанских отрядов из Самары, Оренбурга и этого третьего... не было. О б в и н и т е л ь : Ну, а повстанцы из Ишима? Они действительно кем-то были присланы? Нет, как я понимаю? Тогда следующее: кто составил вышедшую из приказ­ ной части корпуса так называемую «Программу власти для России»? Б а к и ч : Кто-то в штабе, гражданин обвинитель. О б в и н и т е л ь : Смольнин-Терванд! С м о л ь н и н - Т е р в а н д : Программу составил я, и, по составлении, она тотчас же была разослана начальникам частей корпуса. О б в и н и т е л ь : Будете ли отрицать, подсудимый, что сочинение ваше представ­ ляет собой смесь разных политических концепций: немножко от Унгерна, что-то от эсеров... С м о л ь н и н - Т е р в а н д : Не отрицаю. О б в и н и т е л ь : Идея? Каждому лакомке пряник по вкусу? С м о л ь н и н - Т е р в а н д : Идея — поднять всех. О б в и н и т е л ь : Что же окрыляло вас в решении форсировать границу? С м о л ь н и н - Т е р в а н д : Семенов, Унгерн, Казагранди, народная дивизия. Цель­ ность общего замысла. Японский вклад в подготовку похода. И последнее по счету, а не по значению эсеры. Стихия крестьянских мятежей. Вандея, по терминологии обви­ няющей власти. Письмо Кайгородова к Бакичу было датировано, как помнит читатель, 1 (14) июля 1921 года. Помимо прочего, в нем говорилось о том, что за оружием и инструкциями к барону Унгерну посылался начальник штаба Кайгородова, имени которого письмо не называло. Запомним две эти подробности и вернемся в Кобдо, к той минуте, когда сия­ тельный Шегабетдинов садился на коня с пакетом для Шара-Сумэ. В пути он дважды менял проводников. Но эти его проводники, как и сам он, так и не заметили за собой преследователя, странного преследователя, который держался от них едва ли не на выстрел, умерял шаг, когда это делала кавалькада, и, напротив, набавлял ходу, если всадники наметом уходили в марево. Пока корнет Шегабетдинов пребывал на аудиенции у генерала Бакича, странный преследователь кормил коня из джутовой торбы, тут же, в ста шагах от помпезного дворца, а потом неторопливо, со вкусом курил у порога китайской лавочки. Он ждал своего часа. По заведенному обыкновению, Бакич священнодействовал в это время у туалет­ ного столика: брился, красил и подвивал бакенбарды. От дверей послышались осторожные крадущиеся и, несомненно, чужие шаги. Оглянувшись, опешил: по первому впечатлению — монгол. Мы знаем о пришельце немногим больше: это тот странный преследователь, которого мы оставили у китайской лавочки. — Кто? Кто такой? На склоненном в полупоклоне темном лице белейшие зубы без губ и над ними то­ ненькие, скорей китайские, а не монгольские, усики. — Бисьмо,— ответил пришелец; кланяясь, он прижимал к груди пакет.— Далмач нала. И показал язык. Бакич круче обернулся на своем пуфе. В проеме двери вытянул руки тоненький ординарец из сербов. — Он без оружия,— доложил ординарец по-сербски.— Говорит, что имеет поруче­ ние вручить вам послание от очень важного человека. Просит толмача. Пришелец еще усерднее гнет спину: да, прошу. Через четверть часа обер-квартирмейстер корпуса полковник Костров переводил послание с монгольского на русский: — «Ваше превосходительство генерал-лейтенант Бакич! Имею смелость рекомен­ довать для излечения безумцев, ищущих на Востоке лучшие места, следующее. Пер