Сибирские огни № 08 - 1972

Ш е г а б е т д и н о в : Не сразу. В штаб Унгерна я возвратился после тоге, как от­ вез пакет Кайгородова генералу Бакичу. П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й : Но кем же вы были, подсудимый? Ш е г а б е т д и н о в : Личным курьером Унгерна. П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й : А перед тем, как поднять руки? При аресте? Ш ^ г а б е т д и н о в: Личным ординарцем Бакича. П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й : Как это произошло? Ш е г а б е т д и н о в : В штабе азиатской дивизии мне сразу же, за час до убытия, были предписаны три конца: в Кобдо, к есаулу Кайгородову, это первый, в крепость Шара-Сумэ, к Бакичу, второй, и обратно в Ургу — третий. По возвращении я получил новое указание: треугольник, по которому я проследовал, будет меняться, поскольку предстоит поход на Россию. Но, как бы он ни менялся, это моя постоянная дорога, ко­ торую я должен знать, как свои пять пальцев. П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й : Помните ли содержание пакета, доставленного вами Бакичу от Кайгородова? Приказ пятнадцать? Ш е г а б е т д и н о в : Приказ пятнадцать и письмо Кайгородова с приложениями. П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й : Что говорилось в приказе Унгерна? Ш е г а б е т д и н о в : Я затрудняюсь... Впрочем... Хм... Нет смысла пережидать, пока бывший курьер бывшего барона оставит игру и пе­ рейдет от пауз и хмыканья к членораздельному воспроизведению документа. Приказ перед нами, и мы попробуем познакомиться с ним без чужой помощи. Ломая том на этой страничке, я почти всякий раз вижу в своем воображении дневник белого главковерха Болдырева. Изгнанный Колчаком из Омска, он встречался с Унгерном на маленькой маньчжурской станции и оставил истории вот эту запись: «12 декабря (1918 года,— В. Ш.)... Просит принять полковник барон Унгерн-Штернберг. Свидание всего несколько минут, я тороплюсь с отъездом и увожу впечатление сине­ вато-серых, тевтонских глаз, полных упрямого фанатизма и скрытой, в глубине их, хо­ лодной жестокости». Жестокость— вторая натура Унгерна. Надменный от сознания своего «прямого», «чистого», сказать по-другому — «ди­ стиллированного» баронства, он не видел человека в человеке труда и разводил руками, когда слышал, что рабочие и крестьяне решают сами управлять Россией: «Помилуйте, люди, выросшие без горничной? Да что они могут понимать во власти!» Упиваясь трепетом повиновения, он сеял страх, прежде всего страх, и потому во всяком управлении видел только это тираническое начало. Словам, которыми начинался приказ номер 15, Унгерн тщился придать эпическое звучание: «Я, начальник азиатской конной дивизии, генерал-лейтенант барон Унгерн, сооб­ щаю к сведению всех русских отрядов, гртовых к борьбе с красными в России...» Унгерн осведомляет: «Силами моей дивизии совместно с монгольскими (беломонгольскими.— В. Ш.) вой­ сками свергнута в Монголии незаконная власть... и восстановлена власть ее законного державного главы — Богдо-хана. Монголия по завершении указанных операций явилась естественным исходным пунктом для начавшегося выступления против Красной армии в Советской Сибири... Конечными пунктами операций явятся большие города, располо­ женные на магистрали Сибирской ж. д.». Унгерн воодушевляет: «В начале июня в Уссурийском крае выступит атаман Семенов». «Сомнений нет в успехе, так как он основан на строго продуманном и широком по­ литическом плане». Унгерн приказывает: «По праву, переданному мне (кем же — Семеновым, японским генеральным шта­ бом ?— В. Ш.), как начальнику, не покладавшему оружия в борьбе с красными...» И, наконец,— грозит: