Сибирские огни, 1972, № 07

комо. Знакомые вещи и звуки вызывали боль, которая не оставляла ее и во сне. Она даже стыдилась того, что у нее по ночам не было кошмарных снов, а лишь непрерывное повторение событий того рокового дня в аэропорту города Медисон. Она провожала свою семью на отдых в Европу; видела веселую, возбужденную мать с приколотой к платью прощальной орхидеей; спокойного благодушного отца, до­ вольного тем, что можно целый месяц не думать об истинных и мнимых недомоганиях своих пациентов. Отец курил трубку, и когда объявили рейс, выбил её о каблук. Кристин и ее старшая сестра Бебз обнялись; даже младший брат Тони, который не любил неж­ ничать на людях, позволил себя поцеловать. «Прощай, ветчинка!» — крикнули Бебз и То­ ми. Кристин улыбнулась глупой и нежной кличке, которую придумали ей брат и сестра, потому что она была как бы серединой в их трио-сэндвиче. Все они обещали писать, хотя она должна была увидеться с ними в Париже через две недели, по окончании се­ местра. Наконец, и мать крепко обняла её и велела беречь себя. А затем огромный тур­ бовинтовой самолет величественно и шумно покатился, взлетел и, едва оторвавшись от бетона, упал боком, превратился в прыгающее огненное колесо, в дымное облако, в факел — и наконец, в безмолвную бесформенную кучу искалеченных механизмов и то­ го, что осталось от людей. Это произошло пять лет тому назад. Через несколько лет она уехала из Висконси­ на и больше не возвращалась туда. Коридор был покрыт ковром, и шаги были почти не слышны. Идущий на полшага впереди рассыльный Джимми Дакуорт размышлял вслух: — Значит, 1439-й, это тот старикан, мистер Уэллс. Пару дней-назад его перевели туда из углового номера. — А почему мистера Уэллса перевели в другой номер? — Насколько я знаю, мисс, кто-то жил в 1439 и ему не понравилось. Вот и про­ изошел обмен. Кристин вспомнила, что на этот номер уже были жалобы. Номер располагался рядом с грузовым лифтом на стыке всех внутригостиничных трубопроводов. В нем всегда было шумно и невыносимо жарко. В каждой гостинице есть по крайней мере одна такая комната — иногда её называют «комнатой смеха»,— и обычно никому не сдают, пока все остальные номера не заполнятся. — Но почему переселили именно мистера Уэллса? Посыльный пожал плечами. — Об этом вы лучше у администратора спрашивайте. — А сами-то вы что думаете?— настаивала она. — Я думаю, это потому, что старикан никогда не жалуется. Останавливается он у нас каждый год, и хоть бы разок закусил. Кой-кому это кажется смешным.— Кристин сердито поджала губы. Джимми продолжал: — Я даже слышал, что за табльдотом его сажают за такой стол, за которым больше никто не хочет сидеть — рядом с кухней. Они повернули за угол и остановились у 1439-го. Рассыльный постучал. Никто не ответил. Джимми постучал громче. В ответ тотчас послышался какой-то жуткий стон: хрип, переходящий в крик, и снова хрип. — Берите отмычку,— приказала Кристин,— отворяйте побыстрее! Рассыльный вошел-в* номер, Кристин осталась в коридоре. Даже в явно кризис­ ных случаях в гостинице должен соблюдаться определенный этикет. — Мисс Кристин, скорее сюда! — крикнул Дакуорт, включив верхний свет. В номере было одуряюще душно, хотя регулятор кондиционирования воздуха стоял на «прохладно». Больше она ни на что не обратила внимания, так как задыхающаяся фигура на постели взывала о спасении. Это был Элберт Уэллс. Лицо у него посерело, глаза выкатились, губы дрожали; он изо всех сил старался поглубже дышать, но ка­ залось, что он вот-вот задохнется. — Откройте окно,— обратилась Кристин к рассыльному. — Окно закрыто наглухо,— ответил тот.— Ведь в номере кондиционирование. — Взломайте замок или разбейте стекло.—Она бросилась к телефону и вызвала коммутатор: — Говорит мисс Фрэнсис. Доктор Ароне на месте?