Сибирские огни, 1972, № 07

нежские полчища выли под стенами ее родного Киева. После разгрома печенегов Ярослав поселил множество печенежских пленников в самом Киеве. Прочитайте в «Песни о Роланде» тирады 231, 232, 233, 234 и другие, где описан людской состав полчищ Балиганта. Под его знаменем нахо­ дились Дапаморт, царь славян-лютичей, жмудь, ляхи, пруссы, тюрки и даже «народ с пустынной Оксианы». Последнее указание на выходцев с берегов Аму-Дарьи, включенное в старофранцузский эпос, кажется на первый взгляд совершенно удивительным и необъяснимым. Но и в этом случае след ведет в Киев времен Ярослава Мудрого. Оттуда начинался великий торговый путь в Среднюю Азию и Китай — через Итиль (Волгу), Ургенч, Отрар. В древней земле Киева не случай­ но отложились монеты, выпущенные в городах Средней Азии. Известен и «янтарный путь» от Новгорода до Булгара и далее —до Хорезма в «Оксиане». Вести о «пустынной Оксиане» должны были достичь Киева еще при князе Владимире, хотя бы через тюркское племя огузов, с которым он дружил. Об Аму-Дарье творец «Песни о Роланде» мог узнать только от людей, прибывших из Киевской Руси. Общение с прибалтийскими народами, упомянутыми в «Песни о Ро­ ланде», для Киевской Руси, в частности для Новгорода и Юрьева в зем­ ле чуди, было обычным, будничным делом. Верховным князем лютичей в те времена был не сказочный Дапаморт, герой «Песни о Роланде», а Готшалк —современник Анны Ярославны. В тираде 78 изображен зловещий воин Чернублий «с Черных гор», поклявшийся добыть Роландов меч Дюрандаль. Певец говорит, что Чернублий ...прибыл издалека: В его стране не блещет солнца луч, Там нет росы, хлеба расти не могут... Под «Черными горами» арабский географ Ибн-Хаукаль в свое вре­ мя подразумевал Уральский хребет. Другой ученый араб, Ал-Масуди, описывая русский север, тоже упоминал о «Черной горе». В Киевской Руси уже знали о Полярном Урале; туда не раз ходили новгородские дружинники. «Русских» образов в «Песни о Роланде» немало. Ее создатель упо­ минает о собольей шубе Карла Великого, о соколах... Соболей и ловчих кречетов и соколов вывозили, обычно, из Руси. При Анне Ярославне во Франции получили широкую известность на­ дежные русские кольчуги и шелковые одежды русского происхождения. Для меня представляется совершенно несомненным, что годы жизни Анны Ярославны во Франции оставили свой незримый след в великой поэме о рыцаре Роланде. Настало время высказать вполне законную догадку в том, что безвестный слагатель «Песни о Роланде»,—будь он Турольд или кто другой, слышал рассказы Анны Ярославны о ее дале­ кой родине и окружающих Русь странах и их народах. ...Во Франции, при жизни Анны-королевы, поклонялись могиле Ро­ ланда и его знаменитому Олифанту. Треснувший посередине, якобы от могучего дыхания рыцаря, огром­ ный рог Олифант висел, как уверяли, в церкви приатлантического го­ рода Блей или в бордоской базилике Северина. В обители Сен-Дени, к которой Анна Регина имела безусловное от­ ношение, тоже хранились «рога единорога». Во всех этих случаях мы, конечно, имеем дело о бивнями мамонта.