Сибирские огни, 1972, № 07

Штабс-капитан Эман был отважным и исполнительным офицером. Он оказался моим «старым знакомым». В свое время Эман сопровождал' великого русского художника В. В. Верещагина во время его поездки» по Западному Китаю. После многих приключений, схваток с тиграми и. встреч с грабителями на больших дорогах, Эман и Верещагин благопо­ лучно закончили свой поход. С тех пор прошло года три. Однажды Эман проезжал по реке Усёк неподалеку от русского укрепления Борохудзир. Там на него напали разбойники, рыскавшие в по­ исках добычи между Алтын-Эмелем и Усёком. Для расследования этого дела на место был послан верненский судья барон Гревениц. Вскоре Иван Куратов узнал, что барон Гревениц. обвинил в ограблении Эмана людей, к делу совершенно непричастных, а подлинных преступников постарался спасти от суда. Куратов добился того, чтобы ему было поручено новое следствие. Летом 1874 года он двинулся в укрепление Борохудзир. Следственное «дело» об Эмане и похождениях неправедного судьи Гревеница, переданное Куратову, насчитывало около 1500 листов! Тяжелобольной поэт сделал все от него зависящее, чтобы не допу­ стить осуждения ложно обвиненных людей. И. А. Куратов установил, что Гревениц действительно пошел на сделку с совестью: он взял под стражу нескольких жителей Борохудзира, попавшихся под его крутую- руку, а подлинных грабителей отпустил с миром, хотя заранее знал, что- оклеветанных им людей ожидает военный суд. Барон Гревениц пошел на все, чтобы избежать ответственности и опорочить своего обличителя —Ивана Куратова. Гревениц делал отводы, писал кляузы, старался запутать следствие, отказывался отвечать на вопросы, заданные Куратовым. Неподкупный следователь не знал покоя. Ради того чтобы спасти ложно обвиненных людей, Иван Куратов, по существу, поставил на кар­ ту собственную жизнь. Он недоедал, недосыпал, бросил лечение, собирая- новые и новые неопровержимые доказательства преступлений продаж­ ного барона. Семиреченское областное правление было вынуждено признать всю справедливость тяжких улик, признало отводы барона не заслуживаю­ щими никакого внимания и предписало И. А. Куратову довести до кон­ ца следствие по делу Гревеница. О «громком деле» Гревеница узналя в Ташкенте, и от Куратова стали требовать доклад об итогах следствия. И хотя поэт в то время уже был тяжело болен, он поехал в Ташкент. Возвратившись оттуда в августе 1875 года, И. А. Куратов слег в по­ стель и уже никуда не выходил из дома Надежды Чукреевой. Осенью наступила развязка... Куратова не стало. Перед смертью он успел составить завещание. Душеприказчиком его был Василий Чистопольский. Он отослал братьям поэта —Николаю и Афанасию на их северную родину часть рукописей Ивана Алексеевича. Пожитки же его, как уже было сказано, были оценены в два рубля се­ ребром. Труды Ивана Куратова были оценены лишь в советское время. При жизни своей этот скромнейший человек успел напечатать лишь несколь­ ко своих стихотворений, выданных им за образцы народного творчест­ ва коми. Все творческое богатство северного самородка увидело свет лишь в 1932 году, когда было издано собрание сочинений И. А. Куратова на языке народа коми. Через семь лет после этого земляк поэта Вологжа­ нин Иван Молчанов издал русские переводы стихов Куратова, к кото­ рым была приложена краткая биография этого замечательного человека.