Сибирские огни, 1972, № 07

площению, как она начинает получать соответствующий резонанс в наших чув­ ствах. Разумеется, эстетически-настраивающую функцию искусства нельзя отрывать от дру­ гих его функций — познавательной и идей­ но-воспитательной. Ю. Филипьев ставит пе­ ред собой задачу показать, как соотносят­ ся эти функции между собой. Совершенно справедливо указывает он на единую при­ роду и отражательной способности челове­ ческого сознания и организационно-сигналь­ ной структурной силы. Качественную разни­ цу этих начал он видит лишь в разнице структурных действий. Эстетическое органи­ зационное начало служит «волной», на ко­ торой передается идейное содержание ху­ дожественных произведений. «Только бла­ годаря архитектонике эстетического начала мы, собственно, воспринимаем сюжет и идею произведений. Ведь сюжет, идея, все значение художественного произведения пе­ редаются «на волне» эстетического органи­ зационного начала и без структуры этой «волны» обнаружиться не могут». Конечно, без эстетической «волны» ника­ кое новое знание не может иметь худо­ жественного значения. Однако автор не­ сколько огрубляет сложный диалектический процесс, взаимодействия познавательного и настраивающего моментов в эстетическом освоении мира, когда утверждает примат второго1над первым, особенно в процессе создания произведения. «Ведь говорил же Маяковский о том, что особый «гул-ритм» для него всегда предшествовал появлению поэтической мысли»,— замечает автор ис­ следования. Но ведь В. В. Маяковский в статье «Как делать стихи» описывает, что именно известие о смерти Есенина побуди­ ло его написать стихотворение «Сергею Есе­ нину». Он вспоминает свои встречи с поэ­ том, читает чужие стихи о смерти Есенина, пытается определить идейную направлен­ ность своего будущего сочинения. Разве это не познавательная сторона творческого поиска? Чтобы структурно организовать что-то, надо, чтобы это «что-то» уже было. Иначе внутренняя форма (структурная ор­ ганизация) останется без содержания — от­ сюда короток путь к формализму. Более удачно показана в книге связь мобилизующей силы эстетического начала в искусстве с его идеологической значи­ мостью. Причем идеи, их мобилизационная роль, рассматриваются не только в их по­ знавательно-отражательном значении. Чело­ век вкладывает в идею не только смысл отражения предметов и явлений, но и мо­ мент своего стремления к действию. Искус­ ство, эстетически настраивая, своими идея­ ми дает волевые импульсы, способные на­ страивать людей на практические действия. Эстетическая активность искусства как идеологии осуществляет волевую «внушаю­ щую» функцию, выполняет тем самым об­ щественно-мобилизационную роль. В работе Ю. Филипьева есть и другие недостатки. Так, вступая в традиционный спор о сущности эстетического и критикуя Л. Столовича, В. Ванслова, Ю. Борева, Л. Пажитнова, автор называет их сторон­ никами концепции «эстетических качеств». В то же время предлагаемая им сигнально­ информационная точка зрения на природу эстетического неопределенна, неубедительна. Даже верное определение красоты как ме­ ры в достаточной степени не аргументиру­ ется. Нет четкости в употреблении таких категорий, как «эстетическое», «прекрасное», «красота». Тем не менее, работа «Сигналы эстетиче­ ской информации» привлекает новизной в рассмотрении некоторых сторон и функций искусства, постановкой новых вопросов, ори­ гинальным подходом к решению существен­ ных проблем художественного творчества. Много полезного найдут в ней и художни­ ки, и теоретики искусства, все те, кто свя­ зан с эстетическим воспитанием трудя­ щихся. А. ПЕПЕЛЫШЕВ