Сибирские огни, 1972, № 07

« рался автором в Государственном централь­ ном музее МНР, в музее истории религии МНР, в музее изобразительного искусства МНР, в архиве Академии наук, в частных собраниях монгольского художника Ядам- сурэна, а также в юртах-мастерских худож­ ников из народа. Н. Кочешков не ставил перед собой за­ дачи полного и всестороннего охвата много­ образных явлений и сложных проблем, свя­ занных с художественным творчеством мон­ гольского народа. Основную свою задачу — познакомить читателя с мастерами культуры и с их лучшими произведениями — он решил довольно успешно. И все же хотелось бы высказать ряд пожеланий и критических за­ мечаний. Так, восторженно отзываясь о произве­ дениях молодых монгольских художников, Н. Кочешков совершенно не останавливается на их недостатках, не показывает трудности творческого роста, а они, разумеется, есть, так как профессиональное искусство Монго­ лии еще очень молодо. На наш взгляд, книга бы только выиграла от того, если бы автор включил в нее фотоматериал о жизни и быте монголов, собранный им в полевых поездках. Вероятно, следовало бы побольше расска­ зать о культурных связях монголов с дру­ гими народами Азии, показать взаимодейст­ вие культур этих народов. Это можно было сделать на примере монгольской орнаменти­ ки, содержащей в себе немало мотивов, об­ щих с орнаментами народов Средней Азии и Южной Сибири. Несколько замечаний по оформлению книги. Не совсем удачно, по нашему мнению, размещены иллюстрации. Они даны в отрыве от текста; рассматривая их, читателю прихо­ дится постоянно листать книгу. Да и подпи­ си к иллюстрациям даны почему-то отдель­ ными списками. В целом же, книга Н. Кочеткова свое­ временна и необходима. Она помогает со­ ветскому читателю познакомиться с искусст­ вом братской страны, еще глубже и полнее понять душу монгольского народа, еще силь­ нее крепить традиционную дружбу с новой Монголией, уверенно строящей социалисти­ ческое общество. П. ГОЛЫМАХЕР, Б. РОСУГБУ Ю. Кузьменко. Мера истины. Эволюция ли­ тературного героя и общественно-истори­ ческая практика. М., «Сов. писатель», 1971. Вульгарные социологи 20-х — начала 30-х годов пытались подменить глубокий анализ литературы извлечением из нее «со­ циологического коэффициента». Уже исход­ ная посылка этих критиков, будто бы искус­ ство отражает действительность зеркально, а не опосредствованно, была ложной, иска­ жавшей ленинскую теорию отражения. «Со­ циологи от литературоведения» считали, по В. Ф. Переверзеву, что художник вращается в «заколдованном кругу образов», навсегда отформированных его классовым происхож­ дением, и, следовательно, не способен по­ нять духовную жизнь людей другого класса, иного исторического времени. Тем самым они стремились зачеркнуть культурное на­ следие и обходили стороной загадку: чем же объяснить, что произведения классики про­ должали оказывать сильнейшее эмоциональ­ ное воздействие на людей, живущих в совсем иных социальных условиях? Историю литературы эти критики искусственно разго­ раживали на участки, на периоды, изоли­ рованные друг от друга. Хотя «вульгарные социологи» замахивались и на формальные структуры (ритм, метафоры, сюжеты и пр.), но практически, в литературном произведе­ нии их интересовало только ЧТО, а не КАК, содержание начисто отрывалось от формы, в которую оно было облечено; критика повес­ ти или поэмы принципиально не отличалась от рецензии на политическую брошюру. К тому же идеи и методы вульгарного социо­ логизма взяты были на вооружение много­ численными литературными группами — от «Пролеткульта» и «Кузницы» до РАППа во всех его ипостасях, включая «налитпостов- цев» и злопыхателей из сибирского журна­ ла «Настоящее» (в постановлении ЦК РКП (б) — по поводу этого журнала — его выступления охарактеризованы как гру­ бо ошибочные, граничащие с хулиганст­ вом). «Социологические» идеи, по крайней мере —термины, широко использовались в беспринципной борьбе литературных групп между собой, а прежде всего— против «по­ путчиков», которым навешивали политичес­ кие ярлыки, нимало не Считаясь ни с талан­ том, ни с социальной содержательностью их творчества. В конце концов вульгарный со­ циологизм оставил по себе столь дурную память, что до последних лет на социологи­ ческих аспектах анализа литературы лежало своеобразное табу. Однако во второй половине пятидесятых годов начался процесс реабилитации социо­ логии как науки. Впрочем, нужно оговорить­ ся, что вульгарные социологи, работая в 20-х —30-х годах в сфере искусства, корен ным образом разошлись и с тогдашней научной социологией и, тем более, с клас­ сиками марксизма. Как известно, в письме к И. Блоху Энгельс определил историчес­ кое событие как плод перекрещивания бес­ конечного количества параллелограммов сил и взаимодействия множества челове­ ческих воль. Но вместо того, чтобы изучать литературу как сложный итог таких взаи­ модействий, вульгарные социологи пользо­ вались упрощенными глобальными схема­ ми, которые подлинному социологическому анализу противопоказаны. Конкретные со­ циальные исследования ученых, публикация которых возобновилась в 50-х годах, не­ сомненно с о ц и о л о г и з и р о в а л и мыш­ ление наших современников, не только уче­ ных и хозяйственников, но и широких слоев думающих читателей, к которым принадле­ жат и литераторы. Последнее тем более справедливо, что одна из разновидностей ху