Сибирские огни, 1972, № 07

свидетельницы героических дней» («Необык­ новенные радуги»). Рассказы написаны хорошим выразитель­ ным языком в традициях классической рус­ ской прозы о природе, близки произведени­ ям В. Бианки и М. Пришвина: «Одолев длинный и утомительный косогор, поросший густым кустарником, он остановился, удив­ ленный сказочной красотой. Далеко на севе­ ре, выглянув из-за угрюмой тайги, солнце позолотило верхушки деревьев, и они за­ сияли, излучая радужный свет, переливаясь то изумрудно-холодными, то нежно-розовыми теплыми цветами. А когда большой багро­ вый диск поднялся над лесом и брызнул во все стороны своими лучами, широкая низина между тайгой и прибрежным березняком словно загорелась. Весь снег на деревьях и на земле стал розовым, сверкающим зо­ лотыми и багряными красками» («Санька и Мушкет») В рассказах П. Карякина оживает мир звуков и красок, для него нет неживой при­ роды, она вся как бы одухотворена: «За рекой из-за снежного бугра выглянуло блед­ ное солнце, оно задержалось на миг, как бы раздумывая, куда направиться, и нехотя по­ катилось по сугробам в сторону одиноких елей. Мохнатые деревья, как редкие прохо­ жие, застыли над рекой, опустив под тя­ жестью снега свои лапы. Левее, на бугре, ели сближались, а еще дальше, вниз по ре­ ке, сливались с хвойным лесом, который опоясал вечнозеленой лентой горизонт». С тонким юмором говорит автор о пове­ дении и поступках животных: «Бобик (рас­ сказ «Самостоятельный Бобик») покосился одним глазом на потрепанного Шарика и, презрительно махнув хвостом, скрылся за угол. Но мне казалось, что он шел, еле сдерживая смех, и сейчас, наверное, вовсю хохочет за домом... Я на цыпочках подошел к углу, выглянул — и точно: Бобик хохотал над шкодливым Шариком, катаясь по песку и дрыгая короткими ножками»... Книга П. Карякина вышла тиражом все­ го в 30 тысяч экземпляров. И все же ряд библиотек города Новосибирска, к примеру, ее не приобрел. На вопрос, почему, сотруд­ ники библиотеки им, Крупской ответили, что книга плохо оформлена. Что ж, упрек в адрес издателей существенный, хотя внеш­ ние данные вряд ли могут служить крите­ рием для определения ценности самого про­ изведения. Между тем. сборник рассказов «Санька и Мушкет» интересен не только де­ тям, но и взрослым, помогает им попять психологию и характеры подростков, радо­ сти, надежды и чаяния нашей детворы. Л. ПЕСКОВА А. Сапаров. Гороховая, 2. Из хроники чеки­ стских будней. Л., Лениздат, 1970. О чекистах написано немало книг. Осо­ бое место среди них занимает последняя книга Арифа Васильевича Сапарова «Горо­ ховая, 2». Особое, ибо автор от первой до 364-й страницы, заключающей повествова­ ние, ни на шаг не отступает от документаль­ ной основы: имена и фамилии, события, вплоть до мельчайших эпизодов, адреса со­ бытий, каждый шаг героев произведения — все выверено по документам, всему можно найти при желании подтверждение в исто­ рической хронике, в подшивках газет, в ар­ хивных фолиантах. Недаром подзаголовок гласит: «Из хроники чекистских будней». Но автор — не историк, а художник, и в его огранке обыденные факты чекистской работы, сложной, кропотливой, тяжелой, и зачастую малоинтересной, начинают излу­ чать тот свет, который заставляет прочиты­ вать эти 364 страницы единым духом. Со страниц книги встает Красный Петроград 1919 и 1922 годов, мы ощущаем грозовую атмосферу тех лет, мы вслушиваемся в глуховатый голос Феликса Эдмундовича, когда он говорит молодым чекистам: —• Надеюсь, вы не забыли, из-за чего погибла Парижская коммуна?.. Коммунары слишком поздно осознали опасность контр­ революции. Мы с вами будем глупцами, ес­ ли умудримся повторить их ошибку. Книга составлена из трех произведе­ ний — «Ордер Дзержинского», «Битая кар­ та» и «Гороховая, 2». Впрочем, адрес, ко­ торый дал название последней повести, фи­ гурирует во всех грех произведениях, ибо на улице Гороховой размещалась коллегия Петроградской Чека. Здесь, прибитое гвоз­ диками к массивной дубовой двери, висело фанерное объявление, написанное рукою самого Дзержинского: «Всероссийская чрез­ вычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Прием от 12 до 5 часов дня». Автор собрал богатейший материал. На протяжении всего повествования нас не по­ кидает ощущение, что за пределами книги остались еще горы и горы материала, кото­ рый просто не втиснулся сюда, ибо а в т р чрезвычайно строг в отборе фактов, до пре­ дела скуп в описании эпизодов. Здесь ниче­ го не размазано, не разжижено, «гесто» замешано очень густо, «хлеб» выпечен ма­ стером своего дела... В «Битой карте» рассказывается о де­ ятельности сверхосторожного, тщательно законспирированного агента английской сек­ ретной службы. Он, этот агент, носизшин кличку «СТ-25», должен был подготовить и возглавить контрреволюционное выступле­ ние, которое резко ослабило бы оборони­ тельные возможности Петрограда и помог­ ло бы полкам Юденича ворваться в город. Однако чекисты вовремя вскрыли гнойный нарыв заговора, обезвредили большинство его участников, а посланец Интеллидженс сервис дал тягу на свои острова, где занял­ ся сочинением мемуаров. В повести «Би­ тая карта» приводятся выдержки из этих шпионских воспоминаний, пропитанные бес­ сильной злобой на большевиков и на чеки­ стов, которые перехватили занесенную над революцией руку с кастетом.