Сибирские огни, 1972, № 07

номер «Комсомолки» с его репортажем об очередном политическом убийстве в США. Речь шла об организации молодых пуэр­ ториканцев в Нью-Йорке «Молодые лор­ ды», которые боролись против социального неравенства. Ребята ходили по пуэрторикан­ ским кварталам города, переписывали тех, кто болен туберкулезом и кому нужна не­ медленная медицинская помощь. Неожидан­ но исчез один из активных «лордов». Разы­ скали его в тюрьме. Узнали, что Хулио Ролдан обвиняется в попытке поджечь дом. А вскоре Ролдан умер. Распространились слухи, что он повесился на ремне в своей камере-одиночке. «Молодые лорды» стали протестовать, утверждая, что Ролдана убили полицей­ ские — уж что-то очень странно не сходи­ лись концы с концами. Во-первых, по харак­ теру предъявленного обвинения Ролдан не должен был находиться в одиночке. Во-вто­ рых, у всех заключенных отнимают ремни. Похороны Ролдана стали настоящей по­ литической демонстрацией. У гроба своего товарища в методистской испанской церкви «Молодые лорды» выставили вооруженную охрану. Их поддерживал священник церкви. Молодые пуэрториканцы объявили, что убийство Ролдана —ответ полиции на соци­ альные действия «лордов». Ничто не ценится в Америке так дорого, как деньги, собственность. И нет там ниче­ го дешевле человеческой жизни. В Атланте, на юге Штатов, я как-то особенно отчетли­ во почувствовал эту «разность» цен. Знакомство с городом мы начали с того, что поехали на фабрику по производству матрацев. Не знаю уж, чем хотели удивит^ нас наши хозяева, включив в программу эту фирму. Высоким уровнем второстепен­ ного производства? Матрацы действительно сходили с конвейера блестящими, красивы­ ми, как пушистые пирожные,— их даже оп­ рыскивали духами перед тем как вложить в гигантский целлофановый мешок. Систе­ мой американского бизнеса? Фирма безбед­ но существовала восемьдесят семь лет, охва­ тив своим влиянием весь юго-восток —дело было беспроигрышное, как шутил шеф фир­ мы, она производит все, что имеет отноше- шение к постели, а постель актуальна всег­ да:.. И все-таки, я думаю, матрацное произ­ водство нам решили показать, чтобы спокой­ нее было нашим хозяевам. В это время в Атланте бастовали рабочие ряда ведущих отраслей промышленности. Матрацы спрыгивали с конвейера, как лягушки, негритянки ослепительно улыба­ лись, не отводя глаз от стрекочущих авто­ матов, и мне вспомнился чаплинский фильм о человеке, работающем у конвейера. Ни с одним рабочим у конвейера поговорить нам так и не удалось —они улыбались, кивали нам, но машин своих не останавливали. Не могли остановить. Зато в дирекции — уютном зале, увешан­ ном портретами основателей фирмы, нам представили дряхлую мумию — господина Швэба. Он сидел под портретом такого же старика. Приглядевшись, я поразился и.Т удивительному сходству и сказал об этом. — Нет, это не я на портрете,— ответил явно польщенный старикан Швэб,—это мой папа, основатель фирмы. Так мы познакомились с маленьким мат­ рацным королем. Маленьким потому, что ясно — много на матрацах не заработаешь, хотя господину Швэбу хватает: 500 тысяч долларов — годовой доход, который прино­ сят матрацы. По масштабам крупного капи­ тала —немного, но кроме крупных бога­ чей в Америке немало средних, которые бо­ лее всего уважают тех, кто над ними. Такова цена денег. А вот цена жизни. После матрацной фабрики мы поехали к церкви, где служил Мартин Лютер Кинг, Возле церкви —его могила: мраморный обе­ лиск, окруженный высоким штакетником, В церкви был его отец. Мартин Лютер Кинг-старший в свое время оставил службу, передав дело сыну. Теперь, когда сына убили, отец снова вернулся сюда. Кинг-стар­ ший, узнав, что к могиле его сына пришли русские, пригласил нас в церковь. В коридорах, в комнатах висели портре­ ты убитого. Реалистические, модернистские, религиозные. В небольшой комнате нас встретил старик— плотный, седой, кругло­ лицый. Говорить с Кингом-отцом пришлось, мне, и я сказал, что дома у нас все хорошо знают имя его сына, борца за гражданские права негров, и что мы, пришедшие сюда рус­ ские люди, разделяем его скорбь, скорбь от­ ца, потерявшего сына. Старик кивнул, внимательно вглядываясь в наши лица, и ответил: — Он тут родился, тут вырос, был про­ поведником этой церкви... У меня было два сына и дочь. Младший мой сын тоже дол­ жен был стать проповедником, но, меньше чем через два года после, убийства старшего сына, его утопили. Эта церковь снова на моих плечах. Я служу пастором пятьдесят один год и вот уже десять лет, как должен быть на пенсии. Старику семьдесят один год. Родился в глухой деревне. Когда подрос, приехал в Атланту, стал ходить в вечернюю школу. Днем работал. Потом поступил в колледж. Работал помощником проповедника в церк­ ви— вместе с отцом жены, в 1931 году за­ менил его, сам стал проповедником... У ста­ рика одиннадцать внуков и один правнук. Но ни одного сына. Их убили. — Я не политик,—говорил нам старик,— я проповедник. Все убийства — источник не­ нависти. Человек научился летать, как птица, плавать, как рыба, он пожал руку Луне, но он до сих пор не умеет ходить плечом к пле­ чу с другими людьми и пожимать руку дру­ гим — как брат. Вот почему я взываю, чтобы каждый человек был братом другому человеку. У меня нет ненависти к,человеку, который убил моего сына. Нет горечи, нет предрассудков. Я никогда не подниму руку на убийцу сына, потому что не он один на­ жимал на спусковой крючок. Я не верк»