Сибирские огни, 1972, № 07

Охоту считал забавой, не очень серьезным делом. И вдруг в Сахарове промхоз созда­ ли (он теперь в райцентре — в Турунтаеве). Решил попытать счастья. Что из этого вышло — уже известно. В шестьдесят седьмом и семидесятом годах был участником ВДНХ. Москвы, правда, не видел. А побывать хочется, интересно... Участок у Николая Георгиевича по речке Кике с притоком Торгонихой до самых голь­ цов на перевале Улан-Бургасы. — Один путик. Семьдесят километров. Так вот взад-вперед и хожу. Мои верховья. А середка дак Оси Чебунина... Альбом с фотографиями в зеленом пан­ бархатном переплете он сунул было в ко­ мод, да, не спрятав, положил на стол. — Глядите, чего там... Броды через горные речки, таежные рас­ падки, заснеженное зимовье, соболь на вет­ ке, настороженный — весь порыв! — изюбрь. Сколько их, выхваченных зорким глазом, мгновений! Начинаешь понимать, что же влечет Николая Георгиевича в тайгу. — Племянник снимал. Со мной ходил. А это — Клоков Евгений Александрович, охотовед наш. Мы с ним вместе были. Изюбря-то он укараулил. — Последний, наверно, снимок? — под­ мигнул Сиденов. Шангин не понял сначала, а после даже сконфузился: — Как можно... Неужели, думаете, рука бы поднялась? Он покопался в чемоданчике-балетке, достал два номера районной газеты «При- байкалец». — Вот глядите, карточка с изюбря напе­ чатанная. Это Евгений Александрович тут описал, как мы кедрачи осматривали на мо­ ем участке. Заметки охотоведа — «Там, где начина­ ются реки» — взволнованный и поэтичный рассказ человека, знающего, любящего при­ роду и встревоженного нехозяйским к ней отношением. Я не могу не привести несколько строк из этих заметок Евгения Клокова: «...Утром проходим мимо солонца. Все камни отшлифованы, вылизаны лесными жителями добела. В стороне замечаем ла­ баз. Над ним что-то темное. Подойдя побли­ же, видим автомобильную фару со свисаю­ щими проводами. Все очень просто: с на­ ступлением темноты, притаившись на лаба­ зе, подключив аккумулятор, браконьер ждет прихода ничего не подозревающего живот­ ного. И вот — контакт! В ослепительном свете фары стоит красавец-пантач. Но не дрогнет, не опустится рука перед таким чу­ дом. Расчетливо, хладнокровно нажмет бра­ коньер на спусковой крючок...» ...В августе Шангин «завозится» на уча­ сток. Доставляет на все свои пять зимовьев припасы, капканы, ловушки, продукты, одежду. Охотничать придется с конца ок- тебря до марта. Тогда уже только на лы­ жах пройдешь, А до снега, рано покрываю­ щего гольцы, можно и на конях. — Мяса с собой не беру. Ну разве что банок десять тушенки. Зайца всегда убьешь, а то глухаришек. Вот сгущенное молоко ящиками везу. Люблю сгущенное-то... Кост­ ры в тайге не жгу. Стараюсь дотянуть до зимовья. Если гляжу, время еще есть, дак лучше лишний круг дам. Места, где промышляет Николай Геор­ гиевич, нелюдимые. — В шестьдесят четвертом году, помню, заходили ко мне в одну избушку лесоуст- роители из Минска. Ведро взяли, топор. После, конечно, вернули. А так никто не бывает. — И не одиноко, не тоскливо? — спра­ шиваю. — А чего тосковать? У меня дело. Два приемника есть — «Сатурн» и «Сокол». Из­ вестия слушаю. Музыку когда. Книги беру. Раньше, еще радио не было, верно, дичал за зиму. Выйду, бывало, к одному месту и слушаю: гудят МАЗы или нет. Через это и узнавал, что гам, за гайгой, дела­ ется... Напарников Шангин не признает. — Мнительный я,— объясняет он.— С Ленькой Чернецким ходил и все мучился. Знаю, что больше его добуду, а все кажет­ ся, что отстану. А то еще к двум старикам как-то пристал, пожил с ими несколько дней — не понравилось Вот спорят, вот спо­ рят... Ты, говорит, мои дрова пожег. Тьфу, думаю!.. С Осей Чебуниным —Осип Арта- моныч его зовут — за десять лет раз только и ночевали вместе. Когда, бывает, пройдешь через его зимовье. Печка теплая, вроде вче­ ра был, а не встретимся... Основная добыча Николая Георгиеви­ ча — соболь Попутно бьет белку — штук полтораста-двести. Месяц на копыт­ ных охотится — изюбрей и коз. Медведи? Встречаются и медведи. Но к ним у Шанги­ на свое отношение. Бил он медведей. Штук двадцать, а может, тридцать — не счи­ тал. — Я вот порешил, что медведь — не хищ­ ник. В ловушках пакостит, это бывает. Харч сожрет в зимовье, если не приберешь. А чтобы набросился — не случалось. Со­ боль бросается — да. А медведей я дома двух держал... Летом, в межсезонье, охотник не сидит сложа руки. На любую работу, какая есть в промхозе, идет. И сено косит, и на пило­ раме. Анна Васильевна на крылечке прошивала дратвой новые ичиги — прочную, удобную охотничью обувь. — Вроде крепкие, а за зиму по тайге да по гольцам четыре пары стопчет. Снова запел самовар. Анна Васильевна пригласила к столу: — Корова у нас хорошая,— чай с моло­ ком вкусный.