Сибирские огни, 1972, № 06

Позади — Бурлящие снега. Ни рядом где-то. Ни вдали На этом свете нет Ни звезд. Ни неба. Ни земли — Есть злой и черный снег. То прямо в грудь. То стороной Летит слепая мгла. И полы шубы за спиной, Как тяжких два крыла. Но нет, Она не упадет. Она к коню прильнет. А гривы нет — есть только лед, Холодный ломкий лед. Боится холода луна. Луны на небе нет. Чабанке чудится — она Торит по тучам след. Но тонут торные следы... Вдруг вспомнила: «Булат!» Как две полночные звезды Его веселый взгляд. За что одной. Зачем одной Погинуть тут, в степи! Уйти к кровиночке родной, Уйти И жизнь спасти... Уйти! Засыплет стадо снег. Уйти. И что тогда! Ведь дело общее у всех И общая беда... А где-то в дальних городах Не ведают о ней. Дома и улицы в цветах Неоновых огней. И вальсы нежные звучат, Теряя берега. И платья белые девчат Кружатся, как пурга. И там. Далёко-далеко, Почти у самых звезд Ее ровесница легко Любимого зовет. И где-то юная душа, Ночь не смыкая глаз. Взахлеб читает, Не дыша, О подвигах рассказ. А здесь летит слепая мгла. Тут степь. И ты — одна... Жизнь так неласкова была С тобою, Карана... ...Без отца, без матери Выросла она. Травы непримятые, Полная луна. Зори над аилами. Неба синь и гладь —- Не заменят милую. Ласковую мать. Эти горы синие, Степи без конца — Не заменят сильного Доброго отца. Потому и плачется, И несладко жить. Мачеха есть мачеха. Что и говорить. С мачехою старою Скот она пасет. Ходит за отарою, Зной ее печет. От весны до осени До свету встает. Моют травы росные Ноженьки ее. От недоброй женщины — Старой и больной — Окрики, затрещины Дочке неродной.