Сибирские огни, 1972, № 06

— Ты мешай, мешай, дочка, молоко. Переливай ковшом. Выше ков­ шик поднимай, хорошенько перемешивай. Пусть сметана гуще и толще будет. Завтра всех досыта накормлю. Мешай, дочка, мешай... Длинноногая, повыше других, девочка в коричневом платье, изредка бросая косые взгляды на Алана, деловито мешала-пенила молоко, сби­ вая сметану. Заметив, что и Алан глядит на нее, Экче сказала: — Шине свое старое платье ей перешила. Немного длинноватое ока­ залось. Из-за войны совсем обносились. На всех не напасешься... — Зачем вы, мама, все это рассказываете,—подала голос Шине, не отрываясь от корыта.—Разве кому интересно слышать. — А чего плохого я сказала? —улыбнулась Экче.—Алан свой чело­ век. И чужой был бы —все равно. Нам стыдиться нечего^ Алан поблагодарил за угощение, отсел в сторонку. Экче снова по­ звала ребятишек за стол. — Теперь и вы чайку попейте. С утра только молоком покормила... За столом поднялся веселый шум. Дети, будто перегоняя друг друга, торопливо пили чай. Мальчик лет шести со вздутым животом быстрее всех управился с чаем и сунул пальцы в чашку. — Подожди-ка, сынок. Еще подолью. Сначала чаю напейся,—она вытащила его ручонку из чашки, обтерла ладонями, долила всем чая.— Я им немного талкана с каймаком положила,—объяснила Алану.— Сразу талкан не съедайте. Чай пейте. Досыта. Поняли? — А я свой талкан еще не трогала! —похвалилась Оля, самая младшая. — Ты у меня умница! Шине выжимала белье и складывала в таз. Руки у нее раскрасне­ лись от горячей воды и казались большими. На высоком красивом лбу блестели капельки пота. От усталости, неловкости перед Аланом, казав­ шихся ненужными и стыдными разговоров матери девушка сердито хму­ рилась, но лицо ее от этого нисколько не теряло привлекательности. В памяти Алана —день возвращения из армии. Шине помогает се­ стре принимать гостей. Еще: вечером, на полевом стане, Шине, обняв руками колени, слушает, как Алан и Экчебей рассказывают о войне... Редко бывали веселыми глаза Шине, редко улыбалась она. И, мо­ жет быть, только теперь, увидев убогую обстановку, ораву полуголодных ребятишек, понял Алан, как трудно живется девушке, как, не думая о се­ бе, старается она изо всех сил помочь матери. — Шине, тебя Учурал просил в контору прийти,—вспомнил Алан и сообразил, что засиделся. -— Зачем опять? —недовольно проворчала Шине.—То за одним, то за другим... Будто никого другого нет. — Всегда так и бывает. Она же комсомолка,—обращаясь к Алану и как бы хваля дочь, сказала Экче.—Шине очень много работает. Если бы не она, мне с этими,— кивнула на детей, старательно выскребавших чашки,—ни за что бы не управиться. Что надо делать —все сделает. Что надо сказать —скажет. Все умеет, никакого дела не боится. — Ну, хватит, хватит, мама! —Шине отставила таз, полный белья, слила воду из корыта, подтерла пол. На секунду скрылась за занавеской и вышла, одетая в старенькое, но тщательно отглаженное платье.— Дьийлек, вернусь —проверю, как задачки решила. — Хорошо,—послушно отозвалась девочка в коричневом платье. Вышли вместе. Алан сравнил —не мог не сравнить! —мать Шуры и мать Шине. Обе хвалились дочерьми. Но одна —хвастала богатством и достатком