Сибирские огни, 1972, № 06

мой верхушке самой высокой горы! Вон где вода была!.. Чирей —тоже одно из семидесяти семи бедствий... Из всего, что говорил Арташ, Шуре запали слова о потопе. Во сне стала потоп видеть. Только закроет глаза —одно и то же видит, как убе­ гает от воды на высокую гору. Бежит, бежит, задыхается. А вода все выше, все ближе. Уже все долины, все лога залила, вокруг горы плещет­ ся, поднимется, к ногам подступает. Кое-как взбирается Шура на острый высокий камень. Один этот камень в бушующем разливе воды. Буря идет. Всплескиваются из волн огромные страшные рыбины. Небо сплошь черные тучи закрыли. Молнии сверкают, гром гремит. Хоть бы ненадолго солнце выглянуло... И никого рядом нет, ни единого человека... Проснется Шура —колени к самому подбородку поджаты. Страшно! Опять про Качаа вспомнит. Может, все-таки за него выйти? Стоит ей хоть раз увидеть Качаа в бригаде, как все ее мысли-раз­ думья тут же отлетают. Начнет Чатылдай нашептывать-уговаривать, Шура злится, слезы из глаз сами катятся, на душе до того плохо, хуже, чем во сне потоп видеть. Случалось, сам Качаа в бригаду приезжал. Конь у него сытый, на месте не стоит. Качаа нарядный —в коричневой вельветовой куртке, са­ поги начищенные, военная фуражка, в руке сыромятный бич. Делает вид, будто случайно, по пути заехал, а сам Шуру высматривает. Эмдик-Содон не пропустит случая позлословить. Еще не поздоро­ вавшись с Качаа, скажет с деланным восхищением: — Хорошая у тебя одна вещь есть... — Что? —не ожидая подвоха, радуется Качаа. — Сапоги у тебя хорошие,:—завистливо произносит Эмдик-Содон.— Из свининой кожи сапоги. На веселье-гулянье хорошо в таких сапогах ходить. Таким людям, как мы, конечно, эти сапоги не подходят. На рабо­ те за один день потрескаются. Тебе-то они до-олго служить будут. Качаа вспыхивает. Ему хочется обругать старика и, по привычке, напомнить всем, кто ни есть в бригаде, что надо работать, хочется ука­ зать, приказать, наказать... Но в этот момент он видит Шуру. — Плохо работаете,—успевает он все же произнести сердито и тут же меняет тон: —- Ну, как дела идут? — Как всегда,—пожимает плечами учетчица. Чага стоит рядом и одним пальцем трогает бич Качаа. — Нравится? —спрашивает его Эмдик-Содон.—Тоже хорошая вещь. Посмотри, как сплетено. Ни у кого такого бича нет! Спрыгнув с седла, Качаа подходит к Шуре. — Как живешь? Как твои родители поживают? Отец вчера коня про­ сил —самого лучшего ему дал. — Сами знаете, как...—нехотя отвечает Шура и старается улизнуть от Качаа. Ей противна его улыбка, противен его щегольской вид, против­ ны его расспросы. Полевод топчется. Но вот он снова на коне и теперь дает волю чув­ ствам. Пока всех не обругает —не уедет. Тут опять берутся за Шуру свахи с Чатылдай. — Видеть его не хочу, вашего старого Качаа! Слушать вас не хо­ чу! —не выдерживает дезушка. Да разве от них так просто отделаешься? — Старый-то еще лучше,—убеждает Чатылдай.—Что ты пони­ маешь! Да он еще к не совсем старый. Был, конечно, женатый. Разве он виноват —жена умерла. Так получилось... Подумай. Совсем извели. Вовремя ей в голову пришло. Сказала —отрезала: