Сибирские огни, 1972, № 06

— Какое вам дело до чужой жизни? —прямо из себя выходила Чепчек.—Сами хорошо живите. Чем сплетни распускать, работайте луч­ ше. Такого человека, как Иван Захарыч, поискать! — Вот и я говорю,—поддакивал ей Качаа, бригадир-полевод.— В нашей деревне такие люди, будто у каждого внутри червяк сидит, по­ коя не дает. Стоит новому человеку появиться, начнут на него нагова­ ривать. Эх, не я председатель! Я бы таких заставил по одному следу ходить! Лучше бы помалкивал Качаа. Мало ему, что полеводом его поста­ вили. Второй после Тантыбарова в колхозе. Злой Качаа, властолюбивый, жестокий. И равнодушный. Безразличны для него все, кроме тех, конеч­ но, от кого есть ему хоть какая-то выгода. Попробуй у него в бригаде кто-нибудь хоть немного на работу опоздать,—будет брюзжать, ругать­ ся, слюной брызгать. Женщин, девушек ни во что не ставит, последними словами обзывает. Какое ему дело, что женщинам и по дому что-то сде­ лать надо, и с ребятишками управиться. Возразить ему и не смей —орет: — Время военное. Слушаться надо! Приказы выполняются беспре­ кословно! Странно получается—сам Качаа редко когда трезвый бывает, но ему все с рук сходит, Тантыбаров его в обиду не дает. И других, кого сам на «ответственную» работу поставил, тоже. Фронтовики начали возвращаться, вроде бы Тантыбаров со своими друзьями приутих, а в деревне —вот дела! —у председателя заступни­ ков куда больше стало. Привыкли, должно быть, люди в тяжелые годы войны только от Ивана Захарыча помощи ждать, уверили себя, что это он всех от любой беды спасал. Только и слышишь: — Тантыбаров сказал,—так и надо... СМУГЛЯНКА Сенокос этим летом стал первой заботой. С посевной управились ра­ но. Всходы были хорошие, а виды на урожай оказались неважные —и земля, давно не знавшая отдыха, не хотела родить, и семена получили непервосортные, и погода подвела. Сухой зной изжелтил пятнами посе­ вы. Пшеница вырастала редкой, мелкоколосой, овес и ячмень —щуплы­ ми. Оставалась одна надежда —на траву, на сено. Алан, придя в бригаду, только и слышал: — Совсем пустые колосья. — Раньше и в такую погоду хлеба росли. Работать умели... Больше всех любил порассуждать Чага. Покончив с ужином, при­ хлебывая у костра чай, он терпеливо ждал, чтобы кто-нибудь начал го­ ворить. — Сусликов-то сколько развелось! — произнес кто-то.—Откуда бе­ рутся? — Это все из-за войны,—тут же подхватил Чага.—Вместе с войной конец света идет. Это я вам точно говорю. — Ты прямо как старик,—усмехнулась учетчица Шура.—Тебе же недавно тридцать стукнуло, а послушаешь —будто Арташ. — А ты будто первый раз его слушаешь,—подает голос из шалаша бригадир Багыр. — Скажете, неправда? —Чага отставил чай и заговорил громче.— А посмотрите на долину за рекой. Раныле-то разве она такая была? Ровная, чистая была. А теперь? Сплошь деревьями заросла, в том конце 2 Сибирские огни М в 17