Сибирские огни, 1972, № 06

В этом есть своя правда. Поэт, создавая свою песню, идет не от звукового задания (если это не поэт-экспериментатор, какими были иногда В. Брюсов или Велемир Хлеб ников, или каким ныне подчас является А. Вознесенский). Но нащупав какой-то звуковой мотив, поэт обычно не упускает его и помнит о нем, подыскивая для выра жения своей мысли те или иные звуковые сочетания слов. В одной из своих мемуар ных заметок Симонов вспоминает, что ре дактор «Правды» П. Н. Поспелов никак не мог понять, почему в понравившемся ему и впоследствии ставшем популярным стихот ворении «Жди меня» слово «дожди» сопро вождено эпитетом «желтые». «Я не мог это ему объяснить, во всяком случае логиче ски»,— признается поэт. Объяснил Емельян Ярославский: «Разве вы не замечали, что дожди бывают разного цвета, в том числе бывают и желтые, когда почвы желтые, пес чаные...»1. Может быть, это и так, но всего вероятнее, что в выборе эпитета «желтые» определенную роль сыграла «звуковая ин струментовка». Ведь звук «ж» доминирует в этом стихотворении, он определяет му зыку стиха: Жди меня, и я вернусь, Только очень жди. Жди, когда наводят грусть Желтые дожди. Жди, когда метель метет. Жди, когда жара. Жди, когда других не ждут. Позабыв вчера. В стихотворении С. Есенина звуковая вязь выполнена по-есенински прочно. Вот уже первое четверостишие: Неуютная жидкая лунность И тоска бесконечных равнин,— Вот что видел я в резвую юность, Что. любя, проклинал не один. Звук «у» встречается в русском языке относительно редко, слов со звуком «у» — не более 2-х процентов. В цитируемом четверо стишии он встречается много чаще — на 19 слов, включая союзы и предлоги, падает 7 «у» (буква «ю», как известно, тоже со держит в себе этот звук). Это во много раз превышает «процентную норму» и, безу словно, выступает как сознательное прояв ление звуковой инструментовки. В необыч ной дозировке звучит «у» и в последующих строфах: «усохшие», «слушать», «лачугам», «весеннюю вьюгу» (здесь можно заметить и прямое звукоподражание), «разлюбил», «по душе», «луны», «вижу», «нищету», «не знаю», «со мною», «новую жизнь не го жусь», «хочу», «стальною», «бедную, ни щую Русь», «моторному лаю», «вьюга», «бурь», «желаю», «слушать». Может быть, есть какая-то связь в этом настойчивом нов горении заунывного звука с печальным смыслом стихов? Вспомним ужас. 1 К. Симонов. Разговор с товарищами. Стр. 96-97. заставляющий Ивана Ильича из рассказа Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича» кри чать постоянно и монотонно «у-у-у-у!..» И у Горького в пьесе «Сомов и другие» один из персонажей критикует стихи дру гого: «И какие это стихи? Все у-у-у! Пани хида какая-то». Но несомненно, что ассо нанс этот образует цепкую звуковую вязь, определяет доминирующую мелодию стиха. Чуткий слух уловит и другие мотивы ис кусной мелодической организации стиха. Стыковое созвучие: Равнодушен я стал к лачугам, И очажный огонь мне не мил... Или: Полевая Россия! Довольно Волочиться сохой по полям... В каждой строфе можно обнаружить му зыку есенинского слова. Рифма и строфика стихотворения как буд то не выделяются какими-либо оригиналь ными решениями. Традиционная разбивка на четверостишия, наиболее распространен ное чередование мужских и женских клау зул, почти сплошь точные созвучия. Невер ным было бы искать здесь какое-то особое смысловое задание. Но для понимания есе нинской поэтики анализ рифмы может быть полезен. В самой традиционности строфы и рифмы проявляется чуждость поэта послед него периода творчества самоценным нова циям модернистов, в том числе и его друзей имажинистов, их стремлению поразить чи тателя этаким неожиданным рифмовым кунетштюком. Незаметность и традицион ность рифмы свидетельствует о сосредото ченности на мысли, б нежелании отвлечь внимание читателя акцентируемой виртуоз ностью. В автобиографии, написанной в 1925 го ду, т. е. в тот же год, когда создано и ана лизируемое стихотворение, Есенин призна вался: «В смысле формального развития те перь меня тянет все больше к Пушкину». Известно, что Пушкин, виртуозно владев ший рифмой, демонстрировал свою искус ность чаще всего в стихах шуточных, в эпи граммах. В стихах «серьезных», которым он придавал большой идейный смысл, великий поэт избегал игры на созвучиях, не боясь даже отглагольных рифм. ХХ-й век, разу меется, не допускал излишней элементарно сти в рифме, но, следуя за Пушкиным, Есе нин решительно отходит от подчеркнуто пе далируемой рифмы, стремясь к изяществу простоты. Мастерство рифмовки обнаружи вается в отсутствии не только отглагольных, но и вообще однородных рифм, в их точно сти. В стихотворении нет ни одной бедной рифмы, но встречаются богатые, когда, кро ме всех звуков клаузулы, совпадает пред ударная гласная («иное — стальное», «лаю — желаю»). Есть изысканные рифмы. Напри мер, «по полям —тополям». По существуй ющей классификации такая рифма являет ся мужской, односложной, ударение падает на последний слог. На деле же здесь сов