Сибирские огни, 1972, № 06

— Как же так, прииск-то миновал? И посоветоваться не заехал, Эдька... — А я уверен был —одобришь. — Так уж и уверен,—Любовь Николаевна прижала его голову к своей груди.—Уверен... — А что, плакала бы,отговаривала? — И плакала бы. Ты о нас с Шуркой подумал? Пословица есть: на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся. —1 Вот-вот, мне и сказали в тресте: будешь там, куда пошлет пар­ тия. Согласен? Не совсем. Я командовал интернациональной ротой. Немножко подучиться — и снова можно командовать. Я знаю немец­ кий характер и язык, я могу быть полезен на войне. А что я могу здесь? Работать больше, чем я делаю,— невозможно, ты знаешь Люба. — Ешь. Повинуясь жене, Эдуард Иванович взял ложку. В этот момент при­ шла Маруся Романчук. С немым вопросом в глазах она заговаривает о том о сем; опережая ее, геолог говорит: — Мишку, Маруся, не видел. Эдуарду Ивановичу тяжело: словно он виноват в семейном разладе Романчуков. — Да, сейчас надо быть всем дружными, очень дружными, иначе худо придется,—говорит геолог, думая: «Совсем свихнулся Михаил. Должен бы, чуть услыхал о войне, бегом прибежать к семье». 7 Вечером Маруся вышла на прииск набрать хворосту. Тайга приглохла. Поскучнела в тусклых переливах речка под горою. Лиственницы опустили лапы —к дождю, что ли? Не промочило бы Женьку в пути... Его с трудом уговорили побывать у отца. Шурка приболел, и в дру­ гое время Маруся ни за что не отпустила бы сына одного так далеко в тайгу. Но сейчас ей сердце говорило: поторопись! Поторопись, а то поздно будет, навсегда опоздаешь... Внезапно в сумерках, замутненных серыми тенями, огнисто расцвел закат. Солнышко! Еще не село... И багряная половинка его вдруг прожг­ ла тучи, одинокий луч проник к березке, под которой Маруся присела, и на белом стволе засветилось розовое окошечко. Меркнет... Погасло... Но ведь нашло же солнце именно эту березку, приласкало и что-то пообе­ щало же? «Миша,—шепчет Маруся,—вернись к нам, хоть в майке рваной приди. Война. И прощеный день пришел —ты что же это, а?» ...Женька в это время как раз добрался до прииска Глубокого. Дей­ ствительно глубокий: в узкой щели дома; солнце, говорят, только в пол­ день поднимается над горой... Слышно —на дальних приисках хлеб еще не нормируют, и Женька завернул к магазину. Люди поругиваются: — Яшшечек-мешечек несоленый хлеб выпекла. — И правда, чтоб ей! А тот раз пересолила, окаянная, Мишку провожает... Чутьем угадав, что речь идет об отце, Женька встревоженно спросил, где найти его. — Эвон домик на отшибе, то пекарня. Шпарь туда.