Сибирские огни, 1972, № 06

окраин, а здесь все перемешались, и недруги былые оказались в сосед­ стве, и стали с дружелюбием приглядываться друг к другу... Враждую­ щих, как на Оронском, сейчас нету. Может, повзрослели? Шурка быстро подточил свой резак, сунул напильник за голенище и спустился в забой, залитый дождем. Вода с присосным всхлипом обомк- нула сапоги. От разочарования, что не пойдет в тайгу, заработал Шурка как без­ душная машина: резак с усилием вперед, рывок назад —держи кирпич. Когда Шурка пилит дрова с отцом, Эдуард Иванович размеряет бревно палочкой на строго одинаковые чурки, и случись сучок —пили! Эта педантичность страшно досаждала Шурке. И сейчас однообразие работы убаюкивает... Женька отвез пару тачек с кирпичами и подал голос: — Наблюдаю скопление вооруженных людей у дома Савицких. По­ данным разведки, отряд будет выдвигаться в район ключа Турук. И ни за кем мамка не гонится... Молча выметывает Шурка наверх кирпичи... Сейчас ребята скатятся к реке. Багул будет вязать им ноги, но они будут шагать берегом без­ остановочно—свободные, счастливые... Поглядывать будут, как хариус, поздоровев после нереста, беспечно играет над цветной галькой дна,— он хорошо пойдет на редких еще паутов... Бронька скажет: «Куда бе­ жать, братва? Делай удочки! С рыбалкой и пойдем неторопко». Из-под крыши клуба, из черного хриплого репродуктора, на болото долетает то музыка, то дребезжащий голос диктора. Подрагивая от на­ пряжения, репродуктор вещает железным гулким голосом, и эхо путает­ ся среди новых домов. Скрипучим безразличным голосом Женька доложил: — Наблюдаю: отряд ружейных удальцов бежит на клубное крыль­ цо. Я не могу на них смотреть. Пусти меня в забой. Тут Женька увидел, как с разных концов болота к поселку побежа­ ли мальчишки. Прыгают через залитую коричневой жижей дренажную- канаву. Кричат: — Война! Фашисты напали!.. Шурка бросил резак, одним махом выскочил из забоя. Они помча­ лись к клубу, где уже собиралась толпа. Из черного жерла репродуктора лилась маршевая музыка... Час назад Эдуард Иванович вернулся домой. Отцепил от нагрудного кармана и положил на стол старинные часы с латинскими цифрами; вид у них бесстрастно-академический, но какое время они начали отсчиты­ вать! Марта телеграфировала из Киева, что Компанеец погиб там под первой бомбежкой... — Господи, я ей пятнадцать рублей должная осталась, ягодой хоте­ ла отдать, как теперь — в Киев посылать? —охает Марьяна Савицкая. Она пришла с соседками к Любе. — До пятнадцати ей рублей теперь! И женщины смотрят на Эдуарда Ивановича—что-то он скажет... Но геолог молчит, и лицо его, крупнокостное, обветренное, озабоче­ но, а взгляд бледно-голубых глаз неподвижно устремлен в окно. В пу­ стую консервную банку геолог сует окурок за окурком. Он знает, вдруг станет чужим —а вслух никто этого не скажет; знает, будут косые, при­ стальные взгляды, точно в лупе увеличивающие каждую частность его-