Сибирские огни, 1972, № 06

на патефоне, и даже на сиденье велосипеда, когда зимой он был при­ ставлен к стене. — Кому шьешь? —спросил Женька. — Компанейцам. Марта Осиповна просила четыре подзора. — Шьешь всяким!.. Глаза портишь! — Деньги не лишние... И не кричи так, вот отец придет... Маруся говорит вполголоса, сознавая, что Женька волен поступить как ему угодно, и ничего с этим не поделаешь... — Отец! Придет! —Женька с горечью хмыкнул. Если надо, он мог бы привести матери слова Франца Моора из дра­ мы Шиллера «Разбойники». Франц говорит: «Отец! За что я должен бо­ готворить отца? За то, что он меня сделал? А думал ли он обо мне, когда меня делал?» Женька не сосунок уже, кое-что понимает. Он убегает на кухню и садится за книгу. Читает он запоем. Еще на Оронском старенькая библиотекарша, сидевшая колдуньей в клубном мезонине, приберегала для него затрепанные интереснейшие книги. Этой привилегии он удостоился за то, что однажды скидал с балкона биб­ лиотеки снег... Женька оставил книгу и тихо отвел дверную занавеску; поглядел, не заплакала ли мать. И тихо выдохнул: нет. А вообще она теперь пла­ чет часто. — Ты куда, Женя? —Мать вышла на кухню, тасуя карты. Женька закинул на плечо большой узел. Ответил грубо: — На кудыкину гору.—И выбежал... Есть же семьи и большие, да дружные —что лемехи плуга на одной скрепе. А тут и невелика фамилия, а рассыпается: Михаил —шила в мешке не утаишь! —живет на Глубоком с Клавдией, а Женька теперь психует и отбивается от рук. Куда вот опять побежал? На час —или на неделю? Ничего не скажи ему... Через минуту Женька с насупленным видом вернулся и что-то по­ искал на этажерке. Он просто еще раз хотел убедиться, что мать не пла­ чет. Он хотел обнять ее, он так жалел ее... Но вместо этого выкрикнул: — Я с Алдана никуда не поеду. Ни за что! —И со стиснутыми кула­ ками выбежал. Вчера —Женька видел —мать писала письмо в деревню: выводила свои каракульки, и когда Женька хотел посмотреть, что она пишет, мать, стыдясь малограмотности, прикрыла листок ладонью. «Давай диктуй, я писать буду»,—Женька сел за стол. Мать уступила письмо, и он прочел. «А если так дальше Михаил заживеца с той мы приедем...» Мать сидела, напряженно морща лоб, и не могла никак придумать, что написать; жа­ лобно попросила: «Не складывается у меня. Давай уж я сама как-ни­ будь». Мать была так беспомощна в грамоте, что опять-таки внушала Женьке жалость, и он порывался поцеловать ее в седину; но она укори­ ла: «Как же ты это по математике-то на осень, а?» Это верно. Много читая, Женька стал хуже учиться. И вместо поцелуя он опять сдерзил: «Хватить корить. Сама ты ликбеза не закончила». Мать и расплакалась... А отчего Женька злой? Отец открыл этот прииск. А взрослые не усту­ пают мальчишкам ни одной мало-мальски добычной золотой деляны. Отовсюду гонят. А то бы тебе не пришлось вышивать, мамочка... А отец с дружками промотал свою премию —не помогает... С узлом Женька пришел к магазину. У крыльца поставил на газет­ ке охрипшую ненужную гармошку —она простояла в мерзлом углу, играть на ней Женька не хотел. Здесь же рядом с гармошкой и на ней Женька разложил стеклянный шар с вмурованными в него цветами, гли-