Сибирские огни, 1972, № 06

Ребята потерянно помолчали. На дереве застучал дятел. Вдруг не­ вдалеке вскрикнул тугут—олененок. — Ее тугут зовет,—мрачно говорит Шурка, наблюдая, как парится на льду ключа кровь оленихи. — Дать бы тебе по носу, Алька. У! —Женька замахнулся. А тугутка все кричит... И Шурка понял: — Не тугут. Человек тугутом кричит, матку подманывает. Слышь, ближе... Сюда идет. Хозяин!.. — Убежим? —Алька вытянул шею, с тревогой прислушивается, бе­ гая взглядом по хмурым и напряженным лицам товарищей, и по спине у него мурашки: снег скрипит уже близко, стучат какие-то костяшки... Алька представил себе рассвирепевшего хозяина: тот вытягивает из ножны длинный узкий нож и бросается на него... Взвизгнув, Алька бросился наутек. Ему кричат, чтоб остановился, но он уже слышит возглас по-якутски: «Тохто! Стой!» —и быстро скры­ вается за тальниками... Из-за деревьев вышел человек в кухлянке; на левой руке у него омуптун —варежка с нашитыми копытцами, постуком которых он под­ манивает оленей. Женька шагнул навстречу человеку. — Дядь Отхондой! — Но, Отхондой я.— В сердцах охотник, видно, не узнал Женьку с Шуркой. Сев на убитую важенку, он набил трубку.—Зачем стреляли? Охто стрелял? Ты? Ты? — Убежал он,—ребята кивают на тальниковые кусты, куда уходит Алькина лыжня. —• Дурак! Зачем убегал? Зачем стрелял? Где глаза были? —От­ хондой показывает потертости на шкуре животного: олень упряжной.— Здесь видно, все видно, ночи не было. Дурак! —Охотник плюется, вы­ таскивает нож.—За ноги держите, помогайте, скоро темно будет. Па­ латка мой близко, мясо тащить будем туда... Ветер-то, скоро надо ра­ ботать. ...В Отхондоевой палатке, у железного камелька сидел на шкуре старый якут. Выколачивая теплый костный мозг из оленьих ног, якут заговорил с ребятами на хорошем русском языке: — Ну, молодые люди, в интернате неважно кормят? — Мы не в интернате,—сказал Шурка.—Дома столуемся. Женька чуть не вскрикнул. Это был он, он!—тот горбоносый ста­ рый якут, который когда-то спрашивал дядю Ваню; тот самый, которо­ го дядя Ваня так боялся; тот самый, которым интересовался следова­ тель,—и Женька был единственным после дяди Вани человеком, знав­ шим якута в лицо... Шурка о чем-то беседовал с якутом, а Женька ел, бросая на якута взгляды украдкой, точно боялся спугнуть видение... Он и вправду стра­ шился упустить этого человека. Надо немедленно сказать о нем Эдуар­ ду Ивановичу, в поссовет... Мальчишки ушли. Отхондой решил утром сам занести в поселковый совет дорогое ружье, брошенное в снег мальчишкой, убившим важенку. Шаман по­ смотрел в стволы на огонь; покачал головой: — Не охотник. Пулю сделать не умел, такое ружье жеребейкой портил —стволы-то чоковые... Отложив ружье, Дмитрий Степанович взял спальник и пошел за­ рыться в снег шагах в ста от палатки и отдохнуть до полуночи —ша­ ман всегда спит в стороне от табора, из предосторожности, и на при­ иски является больше по ночам.