Сибирские огни, 1972, № 06

Кончается короткий зимний день. В перетягах верхового ветра кача­ ются, шумят лиственницы. Удлинились тени. Иззябшего Альку согревает •быстрый ход, а того больше —неуменье ходить: сил он тратит много, часто падает, а Шурка идет не оглядываясь и надо догонять его. В гору Аль- ке особенно тяжело. У Шурки якутские лыжи с камусной подволокой, подъемы он одолевает без натуги. Всего же более Алька согрет тем, что порадует мать и отца настоящей охотничьей удачей: восемь куропаток! Восемь! У Женькиной лыжни Шурка снял удавки с куропатками и бросил на снег. — Надо Женьку найти. Мы друг дружку всегда разыскиваем. Может, он ногу сломал. Потри левую щеку, признобил... Умотался ты? Разведи в затишке костер и отдохни, а мне дай легкие лыжи. — А дрова где? —Алька растерялся. Озирается: из-под снега вы­ ступают лишь дуги сланца, и стоило немножко постоять, как простуд­ ный ветер прохватил насквозь потное тело. И неохота оставаться одно­ му. Но Шурка уже берет его лыжи, указывает: — Там, на опушке у ключа, дрова найдешь. Женьку Шурка встретил за первым же перевалом. Тот бредет чуть живой, собирая на лыжне там варежку, там другую, и сосет ком снега. А зайца нет. Сколько куропаток отпустил! И глухаря видел. Сейчас бы все удавки —их шестнадцать —с птицей были. — Хлеба нету? —Женька облизывает обветренные губы и подни­ мает застывший петлей шарф, его не наденешь, лучше засунуть под ре­ мень. — Нету. Съел, —и узнав о всех Женькиных приключениях в зая­ чьем марафоне, Шурка качает головой: —Так зайца никогда не дого­ нишь. Заяц не меньше тебя устает. Ты как уморил его, так сел бы на пенек и отдохнул, тут заяц и залег бы,—тогда бы тихонько подошел, он близко выскочит... — Не учи ученого,—огрызнулся Женька. Кто бы мог еще такое вынести! Если Бронька из-за шахмат воздер­ жался от обеда, то Женька и не завтракал, и не обедал... Это был дав­ ний отцов совет, высказанный, может быть, в шутку,—тогда Женька только начинал охотиться: «Натощак за зайцами бегай, будешь легче и злее». И Женька добирался до прииска ночью, чуть волоча ноги, без трофея... Благоразумный Шурка! У него на первом месте трезвый расчет: лучше нащелкать куропаток, чем пробегать за зайцем бестолку. Но Женька не жалеет об упущенных куропатках, о глухаре. В коленях мертвящая голодная слабость, но он вынес, вынес! — Выстрел. Слышь? —Шурка остановился. — Твой Алька бабахает в белый свет, как в копеечку. ...Алька бежит навстречу, неумело волоча тяжелые, подбитые шку­ рой, Шуркины лыжи, и кричит издалека: — Убил! Убил! Я его убил! Съехались вплотную. — Оленя убил,—задыхается Алька.—Ты как ушел, Шур, я стал .ломать на сухостоине сучки, а он из чащи вылез и смотрит на меня, не пугливый, и снег копытит... Я его жеребейкой ка-ак жахну, а он ка-ак прыгнет и свалился на ключе... Алька возбужденно рассказывает подробности, едва поспевая за товарищами. Жеребейка — кусок необкатанного свинца —прошла оленихе под .левую лопатку. Будто Алька век охотился и знал самое убойное место.