Сибирские огни, 1972, № 06

Потом, схватив его наган, Ганька залег в кустах, ожидая возвра­ щения счетовода... Подавляя дрожь в коленях и голосе, Суетин давал показания, впрочем, почти не задумываясь. Он точь-в-точь повторял все, написан­ ное раньше в объяснительной записке директору. А спустя время, при­ ободрившись, Ганька даже стал отступать от затверженных объясне­ ний, но с оглядкой, как бы слушая себя со стороны. — Я, признаться, не доверял счетоводу. Человек он на Алдане не­ давний, но какой-то подозрительно бывалый. Охотник такой, знаете... А китайцу вся артель верила, он же из первооткрывателей, ему пополам с Романчуком причиталась премия... — Теперь один Романчук все получит —так, видать? —Следова­ тель простовато посмотрел на Ганьку. Помолчали. Следователь будто подумал вслух: ■— И чего было китайцу от премии бежать? Почет человеку, слава... — Ну-у...— Ганька даже усмехнулся, словно оценивая нарочито бесхитростную игру следователя.—За границу ему зачем совзнаки? Золото надо. Он, может, всю жизнь такого случая ждал. Следователь кивнул головой: — Продолжайте. — Ну, пробежал я верст пять по тропе вдоль речки —и с Отхон- доем столкнулся. Едет он на олене. Меня увидел — с лица сменился. «Прости,—говорит,— начальник, что бросил. Напугался я, теперь оду­ мался,— как людей в тайге бросить? Только ты, начальник, сердитую бумагу сожги, а?» Следователь мягко прервал Ганьку: — Он как себя повел, Отхондой? Ну, когда вы ему сказали, что Ва­ ня застрелил счетовода и стрелял в вас? В каких словах вы это пере­ дали Отхондою? «Ловишь,—смекает Ганька.—Скажи, мол, Суетин: «Я говорю: бе­ жим, Отхондой, караул!..» — Мне сперва не до слов было. Вскочил на заводного оленя —и хо­ ду было дал. Как испуг маленько прошел, я остановился. У Отхондоя, думаю, собаки. Отхондой в тайге —хозяин. А китаец позади один. Я и предложил... Говорю: «Доследим китайца!» Отхондой не торопится. Все расспросил у меня до мелочи—-они это любят, орочоны, чтоб все под­ робности—и тогда только пошли... Счетовод лежит, а китайца и след простыл. Спустя десять дней допрашивали Михаила. — На Алдан как попали, Романчук? — Как все. Вприскочку —чуть заслышал о золоте. — Так... Другие обстоятельства не побуждали оставить деревню? Михаил пожал плечами. — Н-нет. Не помню. — Угу. А почему русским пишетесь? Вы же украинец. — Пожалуй, больше русский. Трех лет привезен в русскую дерев­ ню. Сибиряк я, словом. — Чем занимались родители до революции? — Бежали от безземелья в Сибирь. Отец перебивался рыбалкой на Черном море, шаланда потонула, и он единственный спасся; тогда и решил переселиться. Батрачил —на тех же Суетиных, четыре года...