Сибирские огни, 1972, № 06

стланик, и задерживался. Собачка гонялась за бурундуками, заливаясь звонким лаем, и Степан подманивал ее, приседал на корточки и шлепка­ ми заставлял примолкнуть; наконец, придумал ей подобие наморднич- ка... Садясь отдыхать, он не снимал поклажу, а присматривал место повыше, где можно было опустить мешок, а самому сесть ниже его, рас­ слабив лямки и отвалившись на спину. И с каждым разом подниматься становилось все тяжелее... Бессонные ночи сказывались, Степан слабел. Иногда он падал на влажный мох и пробовал подремать. Мозг изнуренно свербел, но забытье не приходило; наступало состояние, близкое к отчаянию, и оно порож­ дало бешенство: Степан рывком вставал, шатаясь под весом котомки, и ковылял на разболевшихся ногах. Когда злость проходила, наступала опять усталость... Он садился, развязывал кожаный мешок с золотом и запускал корявые пальцы в прохладный металлический песок. Деревья над головой сомкнулись шапками, и редкий солнечный луч прострели­ вает кое-где этот зеленый полумрак, в котором золото сияет мягким светом. Степан выносил мешочек под узкий солнечный луч —пусть горит золото в полную силу! Но тут же, пугаясь своей беспечности, оттаскивал золото снова в тень... Золото обещало райскую жизнь. Чтоб ободриться и подкрепиться, Степан ,мочил в ключе сухарь, грыз его. Собачка просила, трогала его лапкой, но ее он больше не кормил... Голодная собачка в наморднике осталась, чтобы собрать упавшие на мох сухарные крошки. Степан не заметил этого. Он перебрел ключ и второй и только тогда обнаружил, что потерял сторожиху... Вернув­ шись своим следом, он покликал ее вполголоса. Она не могла отозваться, даже если зацепилась ошейником за сук, намордник сжимал ей челюсти. Дальше Степан шел один... Ночью он сидел в полудреме, привалясь спиной к дереву, и держал ружье' на взводе. Вдруг кто-то ударил его по голове, сбил шапку... Степан выстрелил, вскочил на ноги, живо перезарядил ружье. Никто не нападал. Через минуту Степан увидел сук, отсохший и упавший с ли­ ственницы,—он и сбил с головы шапку... Степан немедленно покинул это место. Ему казалось, что теперь-то Михаил с Ваней обязательно прибегут на выстрел. Надо было их при­ кончить... Обрадовался, что выследил и забрал их золото. Обрадовался, а теперь оно мучает, не дает бежать... Скала-дворец маячила в двухдневном переходе. Там орочонская сайба, там можно найти съестное... Еды у Степана больше не осталось. Он прошел эти две ночи, а днем пытался рыбачить на крючок, сде­ ланный из душки котелка; в заводи пробовал ставить свою рубашку, распяленную на тальниковых обручах и завязанную с одного конца. Улов был мизерный, и несколько гольянов, доставшихся ему, Степан съел сырыми, а потом лежал с гудящей, бессонной головой... Ему мни­ лось, как раньше, когда он был молодым, великодушным и щедрым, в Хабаровске, в ресторане, упившись, он спускался по застланной ков­ ром широкой лестнице, и в самом низу, завидев какого-то детину, на­ хально прущего прямо на него, Степан размахнулся и ударил... Оказа­ лось, ударил собственное отражение в огромном зеркале. Окровавив кулак, розозлился и бил еще головой... Степан вывез тогда восемнадцать фунтов золота. А с той поры большой удачи не было. Говорят: если до тридцати лет денег нет, то и не будет. Те восемнадцать фунтов появились у Степана после тридцати лет. А сейчас Степану за сорок. Покоя бы сейчас и чтоб