Сибирские огни № 05 - 1972

Ноздрев, который все время мучил гармошку и глухо бормотал одну а ту же припевку: Ширянай, купырянай, ковырянай, рябой, Хватить, довольно, погуляли мы с тобой!.. ■ этот сват под конец второго дня одичал вдруг и, растянув мехи, рявкнул: Как Мунехин да Ерохин Плетуть лапти языком! Не було б такого счастья — Не ходили босяком! Дед Дементий, хотя тоже и пьяный был, сообразил однако, что доб­ ром это не кончится. Так оно и вышло. Утром товарищи Мунехин и Ерохин прогнали по улицам подводу. Особенно непримиримо выглядел моложавый товарищ Мунехин. На подъемах он забегал сбоку и молча хлестал лошадь кну­ том, и глаза у него были белые. Возле ворот нетчиков они останавлива­ лись и приколачивали тяжелые, полсажени на полсажени, доски. Выбор досок был небогатый: Злоснай кулак мироет и Злоснай паткулачник Деду Демке они повесили злостного подкулачника. Дед воспринял доску болезненно. Накричал даже на Прохора, чтобы тот оторвал ее в такое дышло. Никак он не мог поверить, что Советская власть в подкулачники его зачислила. — Мунехин это зачислил, сукин кот! —шумел он.—Унего ведь вся­ кий кулак, кто картошку чищеную ест! А где он был, когда мы с Ефи­ мом Мудреных за эту Советскую власть жизни клали?! В словах деда Дементия, хотя и вгорячах сказанных, кое-какой ре­ зон все же имелся. Жизнь за Советскую власть они с Ефимом не сло­ жили. Мудреных, правда, еще два раза ранен был, а сам дед целый вы­ шел, даже царапины не получил. Но что касается товарища Мунехина, он, верно, по малолетству воевать не мог, хотя сознательным уже тогда был. Мунехин с родным отцом не ужился, пацаном еще пошел работать по чужим людям, и, как нанимался к какому мужику, так сразу объяв­ лял, что будет считать его кровососом. Из-за этой своей занозисто­ сти он подолгу нигде не держался и уходил назад в чем пришел. Теперь товарищ Мунехин был у власти и шерстил Землянских мужиков, кото­ рые покрепче, безо всякой пощады. Товарищ Ерохин сам был в трудном положении. Он, как человек в деревне новый и местных условий не знавший, при народе с Мунехиным не схватывался —полагал это дело неполитичным. С глазу же на глаз, по слабости характера, не умел его переупрямить. А не переупрямив, считал себя обязанным ходить заслед и тоже строжиться, чтобы какую- то линию все же соблюсти. Ефим же Мудреных то и дело мотался по разным важным делам, больше в городе жил, чем дома, и теперь тоже отсутствовал —учился где-то на курсах. Доску дед Дементий все же не оторвал — поопасался идти на от­ крытый бунт. Но терпел он ее только днем, а на ночь снимал. Выходил потемну с выдергой и, хоронясь от соседей, вырывал гвозди. А чуть свет приколачивал обратно На четвертые сутки, вешая доску, дед нечаянно