Сибирские огни № 05 - 1972

Был дед Дементий также страшно отчаянным мужиком. Не боялся ни зверя, ни человека, ни господа бога — никого. Причем смелость его, при незлобивости характера, была не натужной, а легкой, бездумной какой-то. Дед Дементий просто не знал страха — и все. Когда братья Краюхины, Лука и Абрам, дрались при разделе, ког­ да они, накатавшись по двору, выскочили в лохмотьях и крови на улицу и стали с разбегу биться кольями,— никто не рискнул их разнять. А Де­ ментий рискнул. Он, хоть сам невысокий ростом был и дробный, легко раскидал братьев в разные стороны. А когда Лука с Абрамом, опамятов- шись, двинулись с кольями на разнимщика, дед Дементий не побежал. Стоял, задрав бороду, и дожидался А потом быстро нагнулся, зачерпнул в обе руки песочку и разом кинул братовьям в глаза. Тогда уже и дру­ гие мужики набежали, связали ослепших Луку и Абрама. А еще раньше, когда дед Дементий только с Японской войны воро­ тился, начал было прижимать его Анплей Степанович. У Кыргиза такой был порядок: если кто-то из россейских мужиков за приписку платить отказывался, а дом ставил, Анплей ему ничего не говорил, а как бы невзначай прогонял через его усадьбу табун коней голов в триста. После этого мужик понимал, что ему в Землянке все равно не жизнь, и сам подавался куда глаза глядят. После войны цены за приписку выросли и Анплея стала заедать жад­ ность. Он, видать, не мог стерпеть, что Гришкин обжился в Землянке вроде как бесплатно. И однажды, на зорьке, прогнал табун. Кони ис­ толкли в труху плетень, разворотили пригон, закопытили насмерть трех овец и все в ограде смешали с грязью. Дед Дементий шум поднимать не стал. Он сделал новый плетень и принялся, потюкивая топором, чинить пригон. Но не дочинил. Анплей Степанович через сколько-то дней опять велел прогнать табун. И нашла коса на камень. Дементий еще старую обиду вспомнил, когда Анплей хотел его, российского голодранца, навек в батраках при­ сушить. Он снова заплел плетень, а ночью нарыл вдоль него волчьих ям. Рано утром загудела земля от копыт (дед Дементий на двор не стал вы­ ходить, в избе прислушивался), закричали, забились кони, а потом ис­ пуганный табун шарахнулся, видать, в сторону —только стукаток по­ шел по степи. Когда совсем рассветало, прискакал к усадьбе Гришкиных сам Ан­ плей Степанович. А с ним — пять его головорезов-пастухов. Все с ружья­ ми Дед Дементий уже дожидался их. Стоял возле нетронутого плетня, держа под мышкой свою бердану. — Дементий! —сказал почерневший Анплей (конь под ним пля­ сал).—Дементий!.. Предупреждаю! — и показал пальцы, сложенные крестом. — А ну, вертай назад!— тонко закричал дед Дементий.— Вертай, туды твою мышь, а то я тебя щас с коня ссажу! Работник Анплея Степановича, собака его Пашка Талалаев, полу- киргиз-полурусский, сдернул с плеча ружье. Но только и успел, что сдернуть. Дед Дементий выстрелил раньше — и ружье Пашки Талалаева с расщепленным ложем кувыркнулось в синем небе... Через час приехали уже только одни работники. И не верхами, а на двух пароконных бричках. Приехали, чтобы прирезать и забрать поломавших хребты лошадей. Не пропадать же скотине. Вот каким бесстрашным человеком был дед Дементий. Но, с другой стороны, дед был невозможный трус. Он боялся вся­ ческого начальства, особенно же полиции, а впоследствии милиции. Милиции он боялся до тошноты, до расстройства живота. Бабку Пела