Сибирские огни № 05 - 1972

был к этой масти).—Дурак-башка! Тьфу!.. Не ты коня арканишь, тебя Анплей арканит, собака! — Чего мелешь, косоглазый1— буркнул Дементий. Хотя про себя подумал, что, скорей всего, так оно и есть: свил ему Анплей аркан. Но, с другой стороны, и без коня ему здесь на ноги не подняться. ...Рыжий жеребец ушел из пригона через несколько дней. И не вер­ нулся: ни на двор, ни к табуну. Тогда Дементий сел и, напрягая голову, стал считать. Получалось, что кругом ему петля. Избы нет — живет с ребятишками у Анплея в дырявом сарае. Земли нет — сибиряки за приписку просят по тридцать рублей с души, а это такие деньги, что у Дементия аж в животе жарко становится, как он про них подумает. Коня нег, да еще за трех отраба­ тывать надо. Клади, значит, два года Если не больше. «Ах, гуды твою в мышь! —схватился за бороду Дементий.—Оплел чертов Кыргиз!.. На вольные земли ехал, а попал хуже, чем в тюрьму!.. Разве поджечь его, в такую голову, завязать глаза да бежать?.. Подо­ жгу живодера —один теперь конец!» Но не пришлось Дементию завязывать глаза и бежать от нужды. Как-то однажды заголосила вдруг хозяйка Она выла и причитала пол­ дня, и так страшно, что Пелагея, которая после горчичной размолвки в хозяйский дом не заглядывала, решила про себя: «Это Анплей помер. Ей-богу. Ишь ведь кричит, как будто ее железом жгут». Однако живой и целый Анплей Степанович вечером зашел в сарай к Гришкиным. Зашел первый раз за все время. Он потоптался у порога, зыркнул туда-сюда глазами и сказал, глядя поверх Дементия: — Айда, паря, в дом. Хозяйка, слышь, пельмений настряпала. Дементий ушел с Анплеем Степановичем, а Пелагея осталась сидеть с разинутым ртом То, что Анплей позвал работника на пельмени, само по себе было невиданным делом. Но еще больше Пелагею поразило другое: когда хозяйка успела пельменей настряпать, если она с самого обеда ревела дурнинушкой?.. А вскоре деда Дементия забрили на Японскую войну. Сыновья и работники Анплея Степановича раскатали по бревныш­ ку сарай в котором жили Гришкины, и за три дня поставили на облюбо­ ванном дедом Дементием месте сруб. Работали, понятно, день и ночь. Крыши, правда, над домом не было, не было пока окон и печки, но зато рядом, в загородке из жердей, стояли два коня и корова с те­ ленком. ...Дед Дементий провоевал три года То есть воевал он полгода, два года сидел в японском плену и еще полгода выбирался обратно. Деревню Землянку Дементий не узнал. Вместо одной безымянной улицы, тянувшейся вдоль речки Бурлы, увидел он громадное село с ули­ цами Полтавской, Курской, Орловской, Воронежской, Псковской и Туль­ ской. Видать, понаехавшие мужики не задаром здесь строились и селились —у Анплея Степановича топтало степь уже полторы тысячи коней. Бабка Пелагея тоже не сплоховала — приумножила хозяйство. Те­ перь у нее было три коня, четыре коровы, двенадцать штук овец, а кро­ ме того — свиньи, куры и гуси Старшего сына Гришку Пелагея ожени­ ла неполных шестнадцати лет, невесту выбрала ему тихую, безотказную и так впрягла молодых в работу, что от них только пар шел. Словом, довоенный подарок Анплея Степановича попал в цепкие руки, хотя и в бабьи. В деревне бабку Пелагею за жадность, злость и двужильность прозвали «Яга». Еще говорили про нее: «Пелагея щи из топора варит и сама цыплят высиживает».