Сибирские огни № 05 - 1972

перь, кроме ребятишек, сидела Пелагея, успевшая в дороге родить и снова беременная И опять они ехали все лето и осень, вплоть до холодов, пока в один день не родила Пелагея и не сдохла лошадь. Случайное место это, где их настигла беда, называлось деревней Землянкой. Лежала деревня между речкой и озером. Налево, за речкой Бурлой, через сутки езды, начиналась глухая тайга; прямо тянулась степь с частыми колками; на­ право, за топким озером,— степь с редкими колками; а за этой степью — совсем уже голая, и жили там не русские люди, а казахи, которых по­ местному все называли киргизами. А вольной земли вокруг было столь­ ко, что хоть ртом ешь. Вот только никто эту землю для Гришкиных му­ жиков не спахал, не засеял, и пришлось им ввиду наступающей голодной зимы опять пойти в работники. Дед Дементий (все же нам удобнее так его называть) нанялся с женой к страшно богатому сибиряку Анплею Степановичу по прозвищу «Кыргиз». Прозвали его так потому, что Анплей Степанович, хотя был и русский человек, землю не пахал, вовсе в здешних местах окиргизился, гонял табуны лошадей, общим числом до тысячи голов, сам из седла почти не вылезал, даже до ветру, как говорили, ездил верхом и с оружием. _ Дошадей ему пасли киргизы, а Дементия Гришкина он взял для работы по дому и выделки кож. Дед Дементий оговорил условие: по­ мимо другой платы — к весне коня. Дементий в Сибирь приехал не батрачить, а хозяйствовать, и у него при виде здешней целины руки зу- делись. — Коня, паря, лови хоть сычас,—сказал Анплей Степанович.— Посля отработаешь. Дед Дементий, однако, сейчас же ловить коня не стал, понимая, что зимой его не прокормишь, а ближе к весне напомнил хозяину про его обещание. Целый день он кружил возле косяка —высматривал. Жену так не выбирал, как лошадь. Но зато и выбрал. Пастух-киргиз заарканил ему могучую рыжую кобылу, с такой широкой спиной, что на ней можно было спать двоим, валетом. Анплей Степанович, глянув на кобылу, только и сказал: — Утебя, паря, губа не дура. А больше ничего не сказал. Примерно в это же время произошло одно вроде бы малозначитель­ ное событие. Пелагея, жена деда Дементия, пряла в доме у Анплея Степановича. Пряла, проворно крутила веретено и еще проворнее тре­ щала языком. — Вот, матушка ты моя,— говорила она сытой, ленивой хозяйке,— живешь ты за своим мужиком, как за господом богом! — говорила буд­ то бы в одобрение, а по голосу ехидно, с подковыркой.— Гляжу я на тебя — какая ты гладкая да справная. И добра у тебя —черт на печь не затащит. Охо-хо-хо-хо, а мы-то голые да разутые! Дементий мой — мешком ударенный: ни украсть, ни заработать... Хозяйка слушала, слушала, а потом зацепила полную ложку гор­ чицы и сказала: — Съешь, Пелагеюшка, горчицу —я тебе платье дам. Хозяйка была насмешница из насмешниц. Сам Анплей Степанович тоже любил пошутить. И сыновья у него были большие шутники. Как-то был случай: Анплей Степанович велел им отвезти в аул пастухам-кир- гизам два куля муки. Сыновья отвезли. С неделю, однако, киргизы ели эту муку — черпали пиалами из мешков и пекли лепешки. А как дочер­ пали второй мешок до дна —увидели там дохлого трехмесячного поро