Сибирские огни № 05 - 1972

Мы пробежали метров пятьсот... восемьсот... километр. Дядя Паша все не отставал. А в моей голове росло недоумение. Как же так?! Ведь ему сорок восемь лет. До полуночи он гулял, а потом, опьянев, спал, сидя за сто­ лом. Выхлестал натошак чуть не стакан водки, искурил горсть самосаду. Елки-палки!.. А в сорок третьем году дядя Паша вернулся с фронта на костылях. Он был сапером и подорвался на собственной мине. Ноги его ■были сплошь в длинных черных струпьях Он тогда охотно показывал их всем желающим —засучивал штанины и разрешал пересчитать ра­ ны: девятнадцать шрамов, не считая отсеченного мизинца на левой ноге!.. Года полтора дядя Паша ходил в инвалидах, торговал на базаре папи­ росами «Северная Пальмира» поштучно, пьянствовал, куражился и бил костылями тыловых крыс. И вот теперь, на этих самых ногах, похмельный, накурившийся, дядя Паша гнался за мной, второразрядником —и не отставал. Я пожалел его и чуть сбавил темп. Дядя Паша немедленно захрипел возле самого уха. Пришлось снова прибавить. Улица закончилась крутым и длинным спуском к согре. Затем по­ тянулись извилистые деревянные мостки, проложенные через топь, на противоположном краю которой виднелся уже дом Ивана Захаровича — свата Ивана Моим резиновым тапочкам осклизлые мостки были не страшны. А дяди-Пашины керзачи разъехались, он оступился и увяз в болоте. •— Стоп! —закричал он.—Стоп!.. Твоя взяла, Миколай! Я оглянулся Дядя Паша стоял на одной ноге, держа другую — в грязной белой портянке —на весу. Мы вытащили из болота его сапог и пошли обратно. Я громко хва­ лил дяди-Пашин талант. Дядя Паша —все же он очень устал —опять курил, отхаркивался и загадочно хмыкал. Вечером я рассказал про это событие отцу. — А ты как думал? —ничуть не удивился отец.—Да ты с кем схва­ тился —соображаешь?.. С Павлом! —он начал привычно возбуждаться.— Д а Павло знаешь как, еще когда в парнях ходил!.. Бывало отчертоме- лит на пашне день, а потом сапоги веревочкой свяжет, кинет через пле­ чо— и подался в деревню, на вечерки. Бегом! А двенадцать верст, сла­ ва богу! За ночь нагуляется там, напляшется, а чуть свет —обратно... Сосед наш по заимке, Кузьма Митрохин, рассказывал: грогаю, говорит, один раз от землянки и вижу, будто кто-то из ваших побег на большак. По ухватке— вроде как Пашка. Ну, я кнут из-под себя выдернул — и по лошадям. Догоню, думаю, парня — подвезу. Пока на большак выско­ чил— его, черта, уже не видать. Дак, веришь? — до самой деревни по- нужал, кнута из рук не выпускал —так и не догнал! На паре коней! —- А* лошади какие! — совсем уже восторженно закончил отец.—Львы!.. Вот тогда я и подумал впервые, что, может быть, истории отца не столь уж неправдоподобны. С тех пор прошло много лет. Давно нет отца, а дядя Паша стал вовсе старым — сгорбился, поседел и высох. Теперь, ко~да я вспоминаю •иногда тот его подвиг, дядя Паша искренне удивляется, крутит голо­ вой и хлопает себя по тощим коленям. Он плохо слышит и поэтому, на­ верное, никак не может понять, что я рассказываю ему случай, героем которого был он сам. Дядя Паша не верит. — Здоров ты брехать, Миколай! — говорит он. А я с грустью думаю, что вот уходят один за другим старики, а вместе с ними и память о той, прежней жизни, так не похожей на нашу.