Сибирские огни № 05 - 1972

И что-то сердцем завладело властно: Тебя я видеть стал и без тебя. И захотелось мне твой облик ясный. Хоть как-нибудь запечатлеть, любя. На Локотной горе, где камни спали, Я углем твой портрет нарисовал. Шли косари — и сходству улыбались,. Шел пахарь — даже имя называл. Тут осень в медный колокол забила, И желтый лист в литавры застучал. Взял золотой кленовый лист — и милой На том листе портрет я написал. Высокий лоб, и ниточка пробора, И на плечах тяжелых кос ручьи. Глаз удлиненных синие озера, И губы земляничные твои... Хранили деды в лубяных лукошках Божков из глины, идолов своих. Те идолы дом стерегли сторожко, Лепешками кормила мама их. И мне ты киреметью 1 стала тоже. Тебя из камня выточил я сам, И камень под рукой запел и ожил, И я тебя поставил к тем богам. Был страшен гнев родителей. В ту пору. Что есть любовь, никто из них не знал. Мою богиню бросили с позором. Во мне кипели слезы, я смолчал. Я рассказал тебе об этой боли. Ты полотна отрезала кусок, И я пошел к горе знакомой полем. Нашел среди каменьев уголок. Я сел под дуб раскидистый и пышный, Там даль была со всех сторон видна — Поля и реки... И к плечам неслышно Зеленая приникла тишина. Потом полям я поклонился в пояс, И все, что нужно, было мне дано: Стал красками расписывать я, стоя, Распятое меж веток полотно. 1 К и р е м е т ь — бог добра.