Сибирские огни № 05 - 1972

бйй на три столетия назад. История это или нет, когда Россия вспять откатилась, а не «поступательно»? — Н-нет, не история.—Маруся окончательно смешалась, слезы хлынули, и она села, закрыв лицо руками. Учительница подбежала к ней, послала кого-то за кружкой воды, стала успокаивать. — Я вам и отметку выставлять не буду, Мария Петровна, голубуш­ ка... Не волнуйтесь, это же не экзамены... Не переживайте. Голос Ганьки Суетина Маруся расслышала, когда он отвечал уже на другой вопрос, и учительница поощрительно кивала. Ганька тара­ торил: — Наполеон напал на Расею в одна тысяча восемьсот забыл каком году, а гнали его дубьем да вилами мужики и баб... то ись женщины, а командовал маршал Кутузов-Голяшкин... Чего? Я и говорю, что Голе­ нищев, он был без глаза, а Наполеон так и убег в свои европы, чуть не окочурился от мороза, есть ишо такой марш, на гитаре его у нас игра­ ли—-«Переход через Березину»,—в этой самой Березине-речке францу- зы скопом топли, а в Москве всех ворон поели... Зная, что учительница —музыкантша, играет на рояле, Ганька ста­ рался и тут ввернуть упоминание о музыке, чтобы потрафить ей. Конца урока Маруся не дождалась, убежала домой. Отпустила Ва­ ню, погасила свет и лежала с Женькой до прихода Михаила. Он явился со смены в час ночи; включив на кухне свет, тихо сгрузил шуршащую робу в угол, обул горячие, с печки, валенки, Маруся всегда дожидалась его, читала, пришептывая, книгу или журнал и выскакивала ему на­ встречу в сени, потом помогала раздеться, обмывала ему ноги в тазике... Сегодня она не стащила с него свитер, не налила горячей воды в руко­ мойник. Он откинул занавеску и заглянул в темную комнату. — Ешь там, запеканка на печке,—тихо сказала Маруся.—А не нра­ вится, так к Клашке в столовку ходи. — Чего! —Громоздкий силуэт Михаила занял весь проход с кухни, вдвигаясь в комнату.—Чего-о? —повторил Михаил громче, и вдруг пин­ ками сбросил с ног валенки. На стене отозвалась гитарная струна. — Не бушуй, ребенка заикой сделаешь. Ешь и ложись отдельно. Мы с сыном тебя не пустим.—Низкий грудной голос Маруси звучит про­ думанной, устоявшейся непримиримостью. Маруся встала с постели: как была, в сорочке и босиком, обошла мужа и прижалась спиной к стене; глаза ее во тьме блестели жестко. Михаил скрипнул зубами. ■— Ганька воду мутит? Н-ну-у... — Вот и выдал себя!—Маруся качнулась вперед.—Да Ганька тут ни при чем, женщины в магазине сказали. Весь прииск знает. Михаил удалился на кухню и забрякал соском умывальника. Мару­ ся вышла следом за ним. Горько прошептала, втягивая воздух в себя: — Мишка ты Мишка-а... Он был в замешательстве, и мылся долго, чтоб не встречаться со взглядом жены, который чувствовал спиной, затылком. Она молчала, и это становилось непереносимым. Он круто повернулся, рывком стряхнул капли с багровых рук. Рявкнул: — А ну, стели на лавке,—чего стоишь как вкопанная?! Словно ударенная окриком, Маруся вздрогнула и побледнела. Ей вдруг захотелось все вернуть, как было, ей показалось, что она до страш­ ного далеко зашла. А он, защищаясь грубым окриком, непосильным ей, уже чувствовал, что сломал ее, и не смел взглянуть ей в глаза, потому что правда была на ее стороне; он видел только ее губы,—даже иска­ женные мукой, они были красивы; они просили: