Сибирские огни № 05 - 1972

у них не заметно метаний в поисках себя на новых путях, то у Фонякова с годами все более заметны такие поиски, неудовлетво­ ренность прежними границами своей поэзии. Он так же, как Чикин, ищет в себе новые возможности, но если тот пытается проник­ нуть в лирику, то Фоняков, наоборот, стре­ мится найти такой стих, в котором непо­ средственно отчеканивалась бы мысль. «Все — говорите! — призывает он.—Ты, ста­ рик... И ты, задира молодой!» Какое счастье — понимать, И мука — понимать! Как будто разом на плечах Полмира поднимать! Неудовлетворенность собой, выражаемая наглядно в формальных поисках, приходит к художнику тогда, когда исчерпался преж­ ний комплекс идей, когда усложняются за­ дачи постижения действительности. Фоня­ ков пришел к тому же вопросу, что и Кухно в «Море»: «Неужто до разгадки доберусь и в сю тебя открою, Русь?» Но у Кухно это был только порыв, и вопрос остался рито­ рическим. Фоняков же пытается предпринять исследование. Родина, помоги мне Сердцем не ошибиться. Точно тебя услышать. Верно тебя понять. В «Прологах» он заявляет, что у него есть две родины: «отчизна в пространстве — Россия, отчизна во времени — век». «И вме­ сте, и только лишь вместе возможно им верность хранить». В цикле «Путешествие к истоку» поэт об­ ращается к истории Советской России: «Чтоб в сегодняшнем был я точен, день тог­ дашний, мне помоги», «Все мы — дети или внуки этого дня», дня Октябрьской револю­ ции. В этом цикле немало живописности, точ­ ных слов, интересных поэтических деталей, но, в общем, он состоит из стихотворений- иллюстраций, Вот портрет либерального болтуна, картина сходки. Вот образ застав- ского парня, погибшего на баррикаде, в ко­ тором собраны только те определяющие чер­ ты, которые давно разработаны литерату­ рой и, так сказать, отлиты в бронзу. В сти­ хотворении «Братья», чеканном и эмоцио­ нальном, сама ситуация — когда идут, «как в писанье: брат на брата»,—тоже стала хрестоматийной в изображении гражданской войны. В «Путешествии к истоку» поэт не углу­ бил восприятия общеизвестных фактов, не вернул иМ первоначального звучания новиз­ ны и мощи. Он, в сущности, не столько ис­ следует, сколько следует за утвердившими­ ся оценками. Они, конечно, верны, но в на­ шей истории еще много неразработанных аспектов, их бы и надо касаться поэзии. В качестве историка И. Фоняков не ока­ зался сильным. Но, поэт общественно актив­ ный и чуткий к пульсу эпохи, он гораздо успешней определяет современную суть «от­ чизны в пространстве —России», ее место в нашем веке. В стихах о загранице Совет­ ская страна для поэта — высшая точка от­ счета, от которой надо вести все сопостав­ ления. И поля не те, и лес В этой стороне, И другой предметам вес. Будто на Луне. И родная сторона Здесь со стороны Целиком тебе видна. Как Земля — с Луны. Именно за границей он очень предметно ощутил особую миссию советских людей в современном мире. «Твое наследственное имя здесь переврут на сто ладов», но — «это имя, это слово — советский — всюду за тобой»... Советский человек в других стра­ нах видится всем «на фоне высоких крас­ ных стен, тех, где зубцы по краю и елок седина. Историей такая судьба тебе дана». Поэт читает журнал «Америка», яркий, интересный,— «оцениваю положительно ка­ чество фотографий, верстку, печать и цвет»,— Только не проведешь меня, Мисс Елена Прекрасная, Ни на какие удочки Не клюну я, хоть убей. Видавший всякое разное, Читавший всякое разное. Сын своего столетия, Стреляный воробей. Здесь нет простых контрпропагандист­ ских обличений, а есть психологически точно выраженная насмешливая снисходитель­ ность к соблазнам буржуазной пропаганды, которая так свойственна информированному, интеллигентному советскому гражданину, уверенному в несомненном превосходстве идей и дел своей страны. В цикле «Земля и небо Вьетнама» поэт пристально вглядывается в жизнь героиче­ ского народа, выбирает неповторимые дета­ ли: «ветвь, обвялая чуть-чуть, на шлеме у бойца», «застряв, трепещет птица в маски­ ровочной сети», «в жестоком кашле, как больной, заходятся зенитки». С четкостью графики, как на восточных миниатюрах, ри­ сует он незнакомый пейзаж: Спит на облачко похожий Над рекой плодовый сад, И лишенные подножий, Горы в воздухе висят. Он находит весомые поэтические обоб­ щения: «Страна, которая дымится. Дымит­ ся, как бикфордов шнур». Но стихи о Вьетнаме, при всех их досто­ инствах, несколько внешни, репортажны, им недостает проникновенности. В цикле о Кубе поэт органичней ощутил действительность. Если о вьетнамском цикле можно сказать, что там есть обобщения весомые, то в ку­ бинских стихах —обобщения прекрасные, волнующие, образно открывающие глу­ бинные связи всех революционных на­ родов;