Сибирские огни № 05 - 1972

в ведерко просятся? Искать их здесь не надо. Чуть окунись в тень кед­ рачей, редко где простреленную солнцем,—и за один присест нахвата­ ешь маслят на жареху для всей артели. А в снах неотвязно видится яго­ д а—синие, красные гроздья, расплывы. Вот тебе и Якутия! Сначала Маруся ходила в лес с первой своей алданской подругой Любой Лампе,—той самой, с которой в одном обозе шла с Невера. Ате­ перь Маруся и одна здесь не боится. Вот запыхалась от быстрой ходь­ бы по бестропью, присела на пенек. С горы прииск —как на ладони, вытянулся километра на два вдоль трактовой дороги, по которой уж бегут автомобили,—а еще прошлым летом Ма%руся топала сюда пешочком... В восьми километрах искрятся окна чуть видимых домов прииска Незаметного, центра Алданского гор­ ного округа. Молодец Миша, что выбрал для жизни такое веселое ме­ сто! Михаил с Марусей накупили в Незаметном всякой всячины: пате­ фон, мясорубку, швейную машинку. Маруся сшила мужу с сыном оди­ наковые черные вельветки, и любо посмотреть, как они отправляются гулять по прииску... И домик теперь свой купили, и дров запасли. Прав­ да, нет молока для Женьки, но начальство, говорят, обещает пригнать на Алдан коров, а зимой якуты привозят мороженые сливки. ...Между тем, артельщики сделали перекур, собравшись у костра. — Ну, Ганька, травни чего там! —требует артель, задымив цигар­ ки, и Ганька лихорадочно приискивает в памяти анекдот поновей. Вроде артельного шута Ганька. Кажется, только за байки его и дер­ жат. И то не милуют. Вообще новичков, которые являются в «фартовые» артели на готовое, не жалуют, и земляческая близость с Михаилом не спасает... Поняли горняки, что Михаил земляка недолюбливает. Когда на Михайловы деньги Ганька купил рубаху, штаны, переда и подошвы,—новых сапог не взял из экономии,—и принес в барак, кто-то послюнявленным пальцем потер кожу передов, черным ногтем поскреб подошвы —и предложил: — Давай по-честному: кто скорей скажет «рубаха, штаны, переда и подошвы», того все и будет,—лады? Народ обступил Ганьку, и чтобы поскорей избавиться от утесните- лей, он прочастил: — Рубахаштаныпередаподошвы! — Не то! —Махнул рукой спорщик-детина.—Рубаштаныпердошвы! Во как! Под хохот товарищей старатель сгреб трофеи, и вернули Ганьке покупки не прежде, чем заставили его вылакать две кружки спирту, «а то бутылка -лишняя», и назавтра Ганька работал чуть живой, а стара­ телям было нипочем, у них похмелье лошадиным потом выходит... Му­ чила жажда, и Ганька ждал перерыва, чтоб подкрепиться чаем,—но кто-то поднял шурфовую бадью наверх, и весь перерыв Ганька проси­ дел в шурфе, в вечной мерзлоте, скрежеща зубами от холода,—шурф глубоченный, без бадьи не вылезешь, а Михаила не было, он бегал чае­ вать домой, да и жаловаться ему —только ожесточить артельщиков. И как вылез Ганька на свет, так еще смеялся над собою же: пошутили- де, братцы, кто ж не любит пошутить... Даже пробовал балагурить, но артель шуток его не приняла. — Когда? —спросили Ганьку. — Чего —когда? — Трепаться когда перестанешь? Тут дело сурьезное. Слыхал, Прошка Гулевой со спирту сгорел? А золота у него по пенькам рассо- вано-о... Ганька не утерпел: