Сибирские огни № 05 - 1972

спохватился: —Да вы же голоднешеньки! Принесу чего, а то пока Ваня приготовит... Михаил выбежал из бани и живо вернулся с большой кружкой, бул­ кой хлеба, колбасой и банкой сахару, а китаец Ваня следом за Михаи­ лом принес чайник и разные сладости. Маруся ест и рассказывает о деревенском житье-бытье, любовно следя за мужем, гордясь им: он и здесь, как в деревне, верховодом над парнями. Под шорох бритвы в мыльной пене с его загорелого лица спол­ зает черная бородка, плотная, как войлок, и обнажается белая, без морщинки тугая кожа. Ваня, присевший на минутку в дверях бани на корточки, позвал Женьку: — Пошли, тама конфетка еще больше. Зубы у Вани большие, желтые и кривые, но улыбка такая просто­ душно-мальчишечья, а глаза в таких ласковых морщинках, а уши та­ кие оттопыренные, что хочется их потрогать,—и Женька ответно улы­ бается повару и идет с ним. Ваня усадил Женьку под дощатым навесом за стол, и сразу же какой-то дядька положил перед Женькой полный картуз конфет. — Угощайся, старатель... Эх, а это кто ж тебе глаз подбил, а, Женька? Комар? Неужто он сильней тебя? Женька сполз с лавки, пошире расставил ноги, растопырил локти, прижал к плечам кулачки с конфетами и надул щеки, страшно выкатив» черные глазищи... Дядьки ахают, качая головами в шляпах: — Ай, сила! Только щеки-то маслом надо смазать, а то лопнут. Ваня наш сейчас бочку с маслом откроет... Бурлит над костром на треноге большой котел, распространяя на всю округу запах мясного варева, и на этот вкусный запах все подхо­ дят старатели, не только свои, но и из других артелей,—проведать но­ вости из «жилухи», порадоваться вместе с Мишкой Романчуком. Жен­ щин на Алдане мало, и каждой здесь рады. Подходят мужики в широ­ ченных штанах, увешанные через плечо красными колбасными кругами и бубликами, нанизанными на бечевки. Карманы оттопырены бутылка­ ми, и к груди каждый прижимает бутылки. Одна бутылка упала, так старатель ее не стал поднимать, а погнал перед собою пинками... Тань­ ка Суетин борзо кинулся, поднял бутылку, поставил на стол и вернулся- к костру колоть дрова. Танька помогает повару и всячески дает понять артельщикам, что Михаилу он свой человек: «Мы с Мишей...», а сам не в себе: Мишка и не поздоровался путем, руки не подал,—чего дальше- ждать? Повар толкнул Таньку: — Тебе масла открой. И только успел Танька высадить крышку большой бочки, как весь напрягся от ожидания: Михаил шагает об руку с Марусей к бараку... Взгляд у Мишки строгий, неведомо что сулит, пружинный чуб поднял козырек кожаного картуза,—такой картуз был у Танькиного отца, вот как поменялись местами в жизни... Концы черных усов Мишка опустил книзу,—это уж нарочито хохлацкое, в казачьего батька играет Мишка... Широчайшие плисовые брюки мягкими складками сплывают на голени­ ща новых сапог, и рубашка, мельтеша красным горошком, распояской падает с крутых плеч, с выпуклой груди, и весь Мишка по-хозяйски широкий... Старатели встают, улыбаются, знакомясь с Марусей, а Миш­ ка направился прямо к нему, к Таньке... Ваня склонился над бочкой —и наморщил нос: — Фу, масло мало-мало худой.