Сибирские огни № 05 - 1972

лбу. Опрокинув песок из тачки в бутару, старшина стал выскребать мошку из черной бородки. — Ишь, тварь, с одним зубом, а кусается! Ваня кивнул в сторону прииска: — Тебе, смотри, Маруся ходи нету, а? Михаил вглядывался, прикрывшись ладонью от солнца, и распялил рот в медвежьем реве: — Приехал-и-и! Ваня, воду запирай, баста-а! Айда бегом —еду по­ важней готовь!.. Кирька с Сенькой! —вам золото отмыть! Лешка, Пронь- ка, Санька! —в магазин, все чтоб было-о! Комавдуя, Михаил схватил с куста блекло-синюю рубаху, просунул в воротник голову, тужась мощными мышцами, зверем исподлобья гля­ дит на товарищей, будто вся артель виновата, что рубаха не налазит на потную спину... Треснув, рубаха наделась, и—со всех ног бросился Мишка в поселок. Ваня улыбнулся, будто это к нему приехала жена с сыном... Спросив людей, извозчик подвернул к окраинному, ближнему к реке, бараку. Маруся расплатилась с ним и растерянно пригласила оставать­ ся на ужин, а сама и не знала, что подумать: Михаил не встречает, над остылым огнищем подле барака, на треноге, висит пустой закопченный котел, и все так неприветливо... Даже перед Танькой совестно, и вроде бы сбываются Ганькины слова, что не очень-то нужны они, Маруся с Женькой, Михаилу... А уж что передумала она за эти последние кило­ метры! Умылась в ключе и Женьку приодела, и он теперь крутит голо­ венкой в белой панамке: — А где папка, а? Любу муж встретил еще за прииском, верхом на коне прискакал, узнал, что идет караван,—вот бы Михаилу так. Дверь в барак открыта. Маруся заглянула в помещение. Окна из­ нутри завешаны портянками, и в солнечных лучах, там и сям пробиваю­ щих сумрак, клубится прелая сенная пыль. Запершило в горле, защеко­ тало в носу. Чихнув, Маруся еще явственней почувствовала уксусный дух портянок, запахи раскисшей кожи. Нары по обе стороны прохода закиданы скомканной залеженной рванью. Присвеченная солнцем, в из­ головье желтеет черствая краюха хлеба, и что-то поблескивает на ней мелкими живыми искорками. Маруся пригляделась к хлебу, ойкнула и бегом бросилась вон из барака, подхватив на руки Женьку. На дворе она осмотрела сына со всех сторон, охлопнула свое платье, покачала- головой: вот так начинается золото!.. А за бараком —гора бутылок... — Маруся, Михаил, никак, бежит,—негромко окликнул ее Танька и еще тише добавил: —Уж будь добра, скажи: помогал в дороге, мол, извозчика нашел, мол... Михаил увлек жену с сыном за барак, в баню, а Таньке лишь кив­ нул издалека. — Находились ноженьки... Восемнадцать-то суток...—Михаил по­ садил Марусю на нижнюю ступеньку полка, упал на колени и, не выпуская из рук Женьку, прижался заросшей щекой к Марусиным ногам. — Приехали к папке-бродяге... Уж прости, Марусенька,—первый сезон я на прииске, а то все в тайге блудил, «фарта» искал, куда пригла­ шать вас было?.. Слезы льются из Марусиных глаз, и Михаил не понимает, как мог покинуть жену с сынишкой на эти два года, как мог жить без них целых два года... — Обиделась, Марусенька? Баста, кончил я бродяжить..—Михаил в