Сибирские огни, № 04 - 1972

немало замешано, и горькой беспомощности.перед стихийной силой при­ роды. Беседа наша пошла о том и о сем, прихотливо перекидываясь на всякие события, малые и большие, давние и близкие, пока не подошли мы к дням и годам военной поры. — Уж в войну-то...—Дашин голос прозвучал с такой необычною глухотцою, что Федор Васильевич сказал тихо, словно упреждая: — Дарья... Но Даша только рукой махнула. Тогда Федор Васильевич поднялся из-за стола, подошел к шкафчику и поставил на стол четвертинку и три рюмки. — Говорил тебе: может, употребляет, сходить бы надо,—он стесни­ тельно ткнул пальцем в початую бутылочку. — Нет, Федор Васильевич, не употребляю,—успокоила я его, дога­ давшись о смысле сказанного. — Да он и сам-то не питок,—ласково усмехнулась Даша.—Не топил в бутылке мою бабью долю, этого за ним нету. Мы все-таки выпили по рюмке —«со встречей», Даша, зарумянив­ шаяся, раздумчивая, покачала головой и со вздохом сказала: — А все-таки нет у нас обиды и нет у нас горя, что всю войну мы, бабы, работали что твои лошади, а сами с детьми сидели на картошке, на моркошке. Приходилось и на толченой лебеде сидеть. Хлеб-то до зер­ нышка на фронт гнали. И какие там трудодни? Работали день и ночь, да еще песни пели, чтобы в пашню не свалиться или руку спросонок в молотилку не сунуть. Какая может быть обида, когда дети наши, и от­ цы, и мужья бились на тех фронтах? Эх, Надя Васильевна, вспомнишь, так и сердце покатится! В поле, бывало, обессилишь уж до последней жилочки, наберешь горсть колосочков, пошелушишь, полову сдуешь — и в рот. Ходишь жуешь, и вроде сила в тебе подымается, и ноги по­ крепче держат. Вечером хлебца бригадир выдаст, вроде за работу, а ты к тому хлебцу не прикоснешься, в мешочек его суешь. Домой придешь, ребята все кучкой цапаются за тот мешочек. Нарежешь им вот по такому жербеечку... — Ну ладно,—сурово прервал ее Федор Васильевич.—Не ты одна, так-то. Даша словно запнулась: — Да не я одна, все так. Она замолчала, и мы с Федором Васильевичем не посмели пре­ рвать этого молчания: слишком непростым оно было и до конца понят­ ным для нас. Тут, не знаю почему, вспомнились мне совсем иные времена —г пер­ вая мобилизация в войну 1914 года, когда у нас с Дашей отцы уходили на фронт. — А если б одна? —вырвался у меня неожиданный вопрос. Даша и Федор Васильевич удивленно уставились на меня,— вопрос был непонятен. — Ну как в ту войну с немцами,—объяснила я,—Отец у тебя ушел, а мать с вами, с ребятами, одна осталась. — Вон ты про что,—протянула Даша и согласилась.—Да, как есть, одна. Мужиков угнали тогда перед самой жатвой, и солдатки, как при­ помнилось Даше, сразу же «обескрылели». Не под силу им было убрать свои полоски, и они по уши влезли в неоплатные долги, и все те годы больше работали исполу, на кулацких полях, чем на своей полосе. И Дашу, и таких же девчонок и мальчишек матери брали с собою на те чужие, кля