Сибирские огни, № 04 - 1972

отписала сыну письмо, в коем содержался смутный, колкий намек, а сама принялась следить за Марьяшей. Носила она дитя как-то совсем неприметно: полотенцами перетяги­ валась, надевала побольше сбористых юбок. Когда срок ей пришел, свекровь в поле была, а Ульяна на дежурстве в больнице. Никто не увидел и не услышал, как родила она парнишку, через силу со всем сама справилась, завернула дитя и поплелась до отрубов —там и под­ кинула. Чуть живая, Марьяша не приметила утевского мужичонку, который тем днем зачем-то крутился на отрубах. Он все высмотрел и решил на­ пакостить Марьяше: пока она брела домой, успел слетать в сельсовет и поднять тревогу. Подкидыша доставили к председателю, туда же вы­ звали и Марьяшу. Она сначала отпиралась, а потом сдалась —забрала дитя. Свекровь встретила ее на пороге. Крика у них никакого не было, только не дала старуха повесить люльку на крюк, для того предназна­ ченный, и начисто запретила кормить младенца грудью. А мальчишка родился здоровущий и орал во всю глотку. Марьяша нет-нет да исхит­ рялась грудь ему сунуть, украдкой от свекрови. Три недели младенец маялся, а потом и кричать уж не мог, только сухой ротишко раскрывал и пищал, словно котенок. С тем и угас. Ульяна упросила попа похоронйть дитя как положено, расплати­ лась за службу лучшим своим кашемировым платком и пошла за гро­ биком, обняв и почти неся на руках поникшую Марьяшу. После того Ульяна сама прибралась в чужой избе, выскоблила и вымыла пол, не­ хотя, ради подружки, поклонилась старухе и непривычно тихо ушла. Наутро Иван объявился в Утевке верхом на чалой лошадке, по­ крытой вместо седла дерюжкой. Мешок с пожитками торчал у него за спиной, и локти раскорячились как-то несуразно —по всему было видно, что мужик раскалился до крайности. День стоял летний, но еще не страдный, народ от жары попрятал­ ся в прохладные глинобитные мазанки, а тут все повысыпали к воро­ там, к завалинкам, любопытствуя, что же будет дальше. Иван въехал в свой двор: ворота открыла Марьяша, белая, как плат. Она хотела принять от него поклажу, но получила такой удар са­ пожищем, что легче пушинки отлетела к избе, к самому крыльцу, на котором, схлестнув под грудью руки, каменно стояла старуха. Поднять­ ся сразу Марьяша не осилилась, и старуха посторонилась, нехотя дав снохе войти, или,скорее, вползти в сени. Но это было только начало. Весь этот злосчастный день Иван мы­ тарил жену, а сам пил и пил, не закусывая, и все больше зверел. В су­ мерках, смертельно пьяный, пошел, волоча ноги, разыскивать Яшку- ямщика. Ульяна, хоронившаяся возле плетня, сумела подать знак, и Марь­ яша подошла к ней, вся черная лицом, и сказала только два слова: — Пропала я. И эти два слова Ульяна едва разобрала: губы у Марьяши были рассечены и запеклись. «Убьет»,—со страхом подумала Ульяна и помчалась к секретарю сельской партийной ячейки. Оказалось, что тот еще с ночи ушел на ры­ балку. Тогда Ульяна махнула к председателю сельсовета. Поначалу он встревожился, но потом заколебался и в нерешительности сказал: — Встревать между мужем и женою... Да и виновата она, сама знаешь.