Сибирские огни, № 04 - 1972

верно, в составе русского экспедиционного корпуса был во Франции и участвовал в первой войне с немцами на французской стороне. — Уй, уй,—подтвердил дед, а больше ничего не сумел сказать —• позабыл, оказывается, слова, которые когда-то знавал. Оба француза взапуски принялись «щелкать», то есть фотографи­ ровать славного комбатана, чему тот подчинился с великим удовольст­ вием... Вот какое происшествие пережил дед в Москве. — Геройский ты у нас,—сказала Пелагея Александровна со своей легкой, умной усмешкой,—Теперь уж наверняка в каком-нибудь париж­ ском журнале портрет твой напечатали. — Да уж это так! Наверно, пропечатали,—горделиво согласился старик и разгладил воинственные свои усы. Уходя и уже взявшись за скобу двери, Комбатан сказал, что ко мне «жилится» прийти побеседовать дед Коростель, и прибавил, не без рев­ ности, что на Коростеля мне и времени, пожалуй, нечего тратить: пусто­ меля тот дед... — Вот каков наш Комбатан,—сказала Пелагея Александровна, проводив гостя. — А что это за Коростель? —спросила я. — Правильно сказать— Коростылев он. А по-уличному Коростель. Прозвище, может, от фамилии получилось, а может, от птицы. Есть та­ кая птица луговая, она не поет, а вроде вскрикивает, или попросту тре­ щит. У нас все зовут деда Коростелем. Да вы, может, помните его? Не­ большой такой, в разговоре частит, а в молодости красивый был и по­ озорничал вовсю...—Пелагея Александровна помолчала и прибавила: — Так ведь, по правде говоря, и Комбатан лицом в грязь не ударил. В прежние-то годы любил разные французские случаи порассказывать. Если верить ему, так у него на чужбине любушка была. Вдова будто бы солдатская, с двумя ребятеночками, и домик свой имела. И при домике том что-то вроде кафе, по-нашему сказать, забегаловка. Вот и приле­ пился к ней наш Комбатан. Жилось им будто бы славно, «культурно». Из Утевки-то Василий холостым ушел, значит, мог бы осесть при фран­ цузской любушке. Ан нет, затосковал да и ушел. Вдовушка та чуть ли не на коленях молила,—останься, мол, будь моим ребятишкам отцом, а мне м>жем. Но нет, не послушался... Родина, значит, перетянула. Пелагея Александровна прибрала в комнатах, оделась потеплее,, закуталась платком, оставив лишь щелку для глаз, и отправилась в сель­ совет—были у нее там какие-то неотложные дела. А метель в тот день мела, не затихая, до ночи, и я не решилась выйти, осталась одна в белой, теплой, тихой избе. С улицы лишь изред­ ка чуть слышно доносились голоса. Мимо окон, глухо урча, прокатил тяжелый трактор. Раскрыв тетрадь, я коротенько записала рассказ Комбатана и стала поджидать деда Коростылева, но время шло, а дед не появ­ лялся. Увиделись мы с ним уже перед самым моим отъездом из Утевки. Не в пример Комбатану, он носил солидную бороду, был широкоплеч, все еще красив, однако никакого пустомельства я за ним не приметила: явился он ко мне с делом немаловажным. В Утевке в свое время распа­ хали. оказывается, обширную пойму реки, где испокон веков зеленели сочные заливные луга. Я эти луга помнила: в детские мои годы травы стояли там чуть ли не в рост человека. А когда распахали пойму, то с первым же водопольем размягченный плодородный слой снесло в реку. — Ты ведь, говорят, письменная стала,—сказал дед Коростелев,—