Сибирские огни, № 04 - 1972

Беседа втекла в русло главнейшего, жизненного вопроса о хлебе. И когда Усачев сказал, что надо утвердить плановый урожай в десять- одиннадцать центнеров, а добиваться стопудового урожая, зал сразу замолчал, раздумывая. Мне эти минуты молчания дались дороговато: слишком много про­ неслось в памяти таких вот запросливых, построенных на песке, рапор­ тов и предложений, больше смахивающих на приказания. И еще дума­ лось: вот сейчас услышу я ответ колхозников и доподлинно узнаю, ве­ рят ли они в агротехнические новшества и в постоянство урожаев? — Чего замахиваться, плакатики писать! —послышался из зала строптивый голос. — Все одно на элеватор свезем! Председатель хмуро сказал: — Свезем —заплатят, деньги наши будут. (Тут память снова подсказала мне, что вовсе еще, в сущности, не­ давно цена сдаваемому хлебу была так низка, что, допустим, за одну только седелку для лошади колхоз вынужден был платить в переводе на хлеб целых три центнера! Сейчас резко повысились закупочные цены, и председателю никто не возражает: ведь и зарплата колхозников вы­ растет, если высок будет урожай...) — Что же, вы против высокого урожая, что ли? —спросил Усачев и укоризненно усмехнулся.—В прошлом году разве не вырастили ста пудов? Чего опасаетесь? — Как это — против? —зашумел зал.—Кто не хочет? Пиши, Гри­ гории, одиннадцать центнеров!.. Собрание кончилось ночью. С высокого порожка клуба нам довелось шагнуть в такую белую свистящую замять, в такие высоченные сугро­ бы, что оба председателя —колхоза и сельсовета —стали нас пригла­ шать на ночевку. «И машины ведь нет!» — говорил Иван Владимирович (шофер наш уехал в Утевку и обещал вернуться вечером). Меня определили на ночевку к Ольге Ивановне. — А я к тебе пойду,—сказал Усачев Ивану Владимировичу. — Ну что же,—ответил тот и зябко повел широкими плечами.— Только холодно у меня. — Хотел с ней поговорить, а она, гляжу, ушла,—как-то неохотно, не сразу проговорил Усачев. Иван Владимирович молча кивнул. Значит, не ошиблась я: сидела с доярками она, Клавдия. Пока, пригибаясь, мы шли сквозь метель, Ольга Ивановна успела шепнуть о председателе колхоза: — у него квартира вовсе не топленая. Живет, кто его знает как. Известно, мужик один, в доме без призору. Вездеход, оказывается, пробился обратно: мы его обнаружили возле пятиоконной избы правления,—издали машина похожа была на высо­ кий сугроб. Мы зашли в избу, облачились в тулупы и, распростившись с хозяе­ вами, отправились домой. За Ляховкой, в которой уже не светилось ни одного огонька, поползли по проселку. Неизвестно, какое^ чутье помога­ ло шоферу,—кругом все было сокрыто под белой снежной пеленой. Мо­ тор выл на самой высокой ноте и то и дело захлебывался —казалось, сейчас влепимся мы в какой-нибудь сугробище да так и застынем до рассвета. Мне вспомнились строчки из стихов Павла Васильева, и для собственного ободрения я стала их беззвучно повторять: В степях немятый снег дымится, Но мне в метелях не пропасть...