Сибирские огни, № 04 - 1972

ется и к которому мы не можем отнестись иначе, как с искренним уважением. Высо­ кая нравственная требовательность Татья­ ны к себе показана автором сдержанно и некрикливо драматично. Вот один из эпизодов. Татьяне давно уже некого ждать с фронта, и к ней пришел свататься Алексеев, к которому она отно­ сится не без симпатии. «Мать суетливо бе­ гала по избе, не зная, как и куда его уса­ дить, делала страшные глаза Татьяне, ше­ потом говорила: «Ты хоть платье надень, бессовестная». Татьяна ухмыльнулась, гля­ дя на свои измызганные плотницкие шаро­ вары, да так и села за стол, рядом с же­ нихом, не переодевшись...» «...Так и ушел ни с чем Алексеев. И почему-то в тот ве­ чер Татьяна была как не в себе, не нахо­ дила места, металась, а под конец упала в кровать, лицом в подушку зарылась, то ли плакала, то ли просто так лежала оде­ ревенев, и никто не смел к ней подойти». Татьяна не отчаялась, просто ей нужно бы­ ло преодолеть и эту боль, чтобы жить дальше с той же требовательностью к себе. Сборник знакомит нас со многими при­ влекательными людьми, оказавшимися, на жизненном пути сельского парнишки Федь­ ки Андрейчикова и наделявшими его — кто доброй мыслью, кто — полезным советом, кто — может быть, даже чертой характера. И мы принимаем близко к сердцу бесша­ башного Мишку Дронова, беспокойного, въедливого Бухона, о котором в селе хо­ дят самые фантастические, страшноватые слухи и который на самом деле все, что делает,— делает для людей. Мы задумыва­ емся вместе с автором над жизнью деда Савушки, который чуть не всему селу пе­ редал свое умение делать удивительно красивые туески, а вот умения сказки ска­ зывать не передал: «Сказка, видать, душев­ ное дело, из рук в руки не передашь...» Для автора, как и для смешливой Дуси Легостаевой в рассказе «Икона», «святее человека ничего нет» — и нет ничего поэто­ му бестактного в том, что проезжий ху­ дожник, подновляя по просьбе бабки Ле- гостаихи икону, запечатлел на ней лик бес­ шабашного Мишки Дронова — «...и глаза его бесстыжие, и нос, которым землю можно пахать...» Того самого Мишки, который по­ том пошел с гранатой на танк, как шел когда-то на разъяренного быка. Простых и скромных героев И. Кудино­ ва «странности» поначалу как будто еще принижают. Но именно потом, при более близком знакомстве с персонажами, это и помогает оценить скрывающиеся за «стран­ ностями» высокие чувства, которые мы, мо­ жет быть, иной раз ценить и забываем. К сожалению, в сборнике есть и следы художественной незавершенности, обычно не свойственной И. Кудинову. Так, в пове­ сти «На земле» автор, отдавшись памяти сердца, чисто внешне выстраивает цепочку дорогих для Федьки Андрейчикова картин детства и отрочества, которые должны стать ступенями развития образа. Органич­ ная для сборника тема места человека в жизни, в рассказе «Дом под снос» реше­ на умозрительно, характеры действующих лиц здесь довольно условны. В некоторых случаях автор не удерживается от деклари­ рования сегодняшних мыслей и идей устами не подготовленных для этого персонажей сороковых годов, отрываясь и от конкрет­ ных характеров, и от всей атмосферы вре­ мени. Было бы, впрочем, обидно, если, за­ метив слабости книжки, читатель поторо­ пился закрыть ее. Он в таком случае ли­ шился бы интересных знакомств .и встреч с людьми, которые делают свое доброе де­ ло на земле, чего бы это им ни стоило. В. СЕРЕБРЯНЫЙ Джеймс Болдуин. Рассказы. «Иностранна» литература», 4971, Н® 4. Джеймс Болдуин, несомненно, самый из­ вестный негритянский писатель в США а один из виднейших американских литера­ торов. Он — автор трех романов, трех пуб­ лицистических сборников, двух пьес, много­ численных коротких рассказов, замечатель­ ный трибун, опытный полемист. «Блюз Сонни» — так называется один из рассказов, опубликованных в этом году «Иностранной литературой». Кстати, о названии. Слово «блюз» в за­ главии свидетельствует о том, что речь бу­ дет идти об исконно негритянской джазо­ вой форме. Но «блюз» в английском языке означает еще и горе, грусть, печаль, страда­ ние. Этот смысл в названии важен. Важен потому, что само произведение композици­ онно как бы построено по канонам блюза, из темы и переплетающейся с ней импро­ визации: это рассказ о страшной участи цветной молодежи в Гарлеме, том самом Гарлеме, с которым так или иначе связано все творчество Болдуина. Для автора и его героев Гарлем —это спрут, опутывающий людей, а затем выплевывающий их, обес­ кровленных, сломленных, искалеченных, не­ счастных, на одну из своих улиц— 138-ю, или Ленокс авеню, доживать свой век, тор­ говать своим телом или бросаться с моста имени Джорджа Вашингтона. Учитель алгебры в средней школе, от имени которого ведется повествование, уз­ нает, что его младший брат Сонни, мягкий, добрый, чуткий мальчик, арестован за упот­ ребление героина. Боль за брата не застав­ ляет рассказчика ни на минуту забыть о десятках других черных, его учениках, де­ тях Гарлема... И вот он видит барменшу с пританцовывающей походкой: «Когда она улыбалась, глядящему на нее вдруг откры­ валась маленькая девочка, какой она была когда-то»... И сразу же следом: «...и в то же время под маской истасканного лица полу- проститутки угадывалась обреченная, мол­ чаливо борющаяся с судьбой женщина». Это ли ждет его учеников?...