Сибирские огни, № 04 - 1972

Куклы ели, куклы пили, Куклы по миру ходили. Это о бедняцком детстве в дореволюци­ онной деревне. Жизнь современного села является для Кубышкина неисчерпаемым источником кра­ соты, радости, трудового удовлетворения и душевного спокойствия. В стихотворении «Март» — «как на картине Левитана, стоит лошадка у ворот... Собака черная на сене сидит в потрепанных санях». Капель горохом сыплет с крыши« Проходят долгие часы. Вот, наконец, хозяин вышел И вытер варежкой усы. Собака место уступила, Спрыгнув на снег, вертит хвостом« И . фыркнув, чалая кобыла Сначала двинулась шажком. Все ждет человека — и лошадь, и соба­ ка, и сама весна, все оживляется с его по­ явлением, все готово служить ему. Самыми простыми художественными средствами по­ эт создает живописную картину. Великоле­ пен жест человека, вытирающего усы ва­ режкой. Позавтракал человек неторопливо и плотно, он полон удовлетворенности и со­ знания собственного достоинства, сейчас он приступит к работе, все оживет, задвигает­ ся, зарадуется вместе с ним. Всюду можно заметить художническую наблюдательность поэта, его незаемное, ори­ гинальное видение: И коровьими глазами Крупных пузырей Лужи с пенными краями Смотрят на детей. Публицистические обобщения звучат у него с той же естественностью, без малей­ шего форсирования голоса, отчего они толь­ ко более впечатляют: Судьба серпа необычайна. С полей он перешел на герб, А на поля пришли комбайны, С успехом заменили серп. Свой талант Кубышкин особенно ярко реализовал в двух отличных стихотворе­ ниях. Мы зимою лед кололи, И Василий говорил: — Эх, теперь бы, братцы, в поле! Как бы я бы покосил! Летом мы траву косили На зеленом на лугу, И опять вздыхал Василий: — Нет, я больше не могу! Не люблю я, братцы, в поле Ни косить и ни полоть! Вот зимой мы лед кололи. То ли дело — лед колоть! С превосходным лаконизмом и юмором обрисован целый тип! * В другом стихотворении М. Кубышкин коснулся «вечной темы» — ухода из жиз­ ни — и сказал сильное, самостоятельное слово: Я тем доволен, что с собою Я ничего не унесу. Останется изба с трубою, Останутся пеньки в лесу. Я не возьму с собою в глину Ни солнышко и ни луну, И ни единую рябину, И ни единую страну. Все в мире будет так, как было, И не темней, и не светлей. И будет новая могила Могилой только лишь моей. Мы слышим, как многообразны голоса одного только старшего поколения новоси­ бирских поэтов. Но более молодые певцы уже несли новые мотивы, рождаемые на­ шей динамичной действительностью. Казимир Леонидович Лисовский, родив­ шийся в 1919 году, по возрасту близок к тому поколению, которое мы называем «во­ енным». Но по началу поэтической работы он ближе к Е. Стюарт и А. Смердову. Все­ го на три года позже Смердова, в 1933 г., он впервые напечатал свои стихи в иркут­ ской пионерской газете. Так же, как и Стю­ арт, издал во время войны свою первую книгу «Клятва». Подобно Смердову и Пухначеву, он при­ вержен сибирской теме. Но если Смердов посвятил свое творчество исключительно современной Сибири, то Лисовский, наряду с современностью, с самого начала своего творчества разрабатывает историю. Ранняя поэма «Русский человек Беги­ чев» остается одной из лучших в поэзии Лисовского. Она романтична, действительно овеяна дыханием Севера, в ней выразитель­ но раскрывается образ исследователя Арк­ тики боцмана Никифора Бегичева, которого эвенки звали Улахан Анцифор — Большой Никифор. Поэма написана звонким, энер­ гичным стихом: Изведавший пороги, штормы, рифы, Вступавший в бой с пустыней ледяной, Орел Таймыра Улахан Анцифор Лежит, укрытый вечной мерзлотой. Его интересуют истоки русской истории в Сибири: — Чаль, ребята, с Дона! — Не оттуда ль Это слово и пошло: «Чалдон»? Слышится мне в нем былая удаль. Гром пищалей, острых сабель звон. Красноярский цикл Лисовского имеет принципиальное значение. В русской поэзии множество стихов посвящено родным ме­ стам, но в огромном большинстве — это стихи о деревне. Пожалуй, только столи­ цы —Москва и Петербург-Ленинград — бы­ ли воспеты. Ведь нельзя же назвать воспе­ ванием Тамбова лермонтовскую «Казна­ чейшу». Только в эпоху социалистической рекон­ струкции ярко стала выкристаллизовывать­ ся любовь к родному городу, к центру ин­ дустрии и культуры, хранителю истории, ор­ ганизатору новой жизни. Становление со­ циалистического урбанизма в сибирской поэ