Сибирские огни, № 04 - 1972

Рогач огромным прыжком выбросил себя на выступ и в одно мгновение, повер­ нувшись к проходу, запер его своими рогами. Тут-то и произошло неожиданное... Одноглазая не удержалась на крутом спуске к выступу и сползла оленю на рога. Ужас исказил ее озлобленную морду. Она пыталась отскочить, но было поздно: острые концы рогов пронзили ее бока. Рогач собрал последние силы и сбросил старую волчицу в пропасть... Стая видела, как что-то серое, распластавшись в воздухе, ударилось об острую грань карниза, взвизгнуло, перевернулось и, вместе с камнями, упало под скалу. Волки узнали мать. Но для них она теперь была всего лишь добычей. Меченый и Шустрая подскочили к ней. Одноглазая еще была жива и, корчась от смертельной боли, мутным глазом напрасно выпрашивала пощады. Волки остались верны своему закону... Вечерело. Солнце вырвалось из-за туч и, прячась за грядами Коларского хребта, осветило подножье скалы. На окровавленном снегу лежали останки Одноглазой: клочья шерсти да обглоданные кости. Нетронутой осталась только ее голова. Она да­ же после смерти сохранила черты жестокой властительницы Бэюн-Куту и наводила страх на хищную мелочь. Так закончила свое существование Одноглазая — вожак стаи неустрашимых бело­ грудых волков. Меченый и Шустрая лежали недалеко от останков волчицы, зализывая примятые подошвы лап. Теперь надо было выспаться. О завтрашнем дне сытый волк не думает. Потухли последние отсветы заката. Похолодало, к ночи снова начал настывать наст. В густых вечерних сумерках пряталось все окружающее. Рогач давно покинул выступ на скале. Он с трудом добрался до разлапистой сосны, что росла на крутом склоне отрога, и там решил передохнуть. Ровно раздувались его бока, уши спокойно сторожили местность. Жизнь старика была вне опасности, и добрые жители бора радо­ вались за него. Пусто под скалою. Стая распалась. Волки разбрелись по своим местам. Теперь на Бэюн-Куту остались только Меченый и Шустрая. (Окончание в следующем номере)