Сибирские огни, № 04 - 1972

Бор пустовал в снежной белизне. Косые лучи солнца рылись в свежих сугробах. Все пылало, искрилось, где-то в чаще за поляной посвистывал снегирь. Что это там высунулось из-за толстой сосны и замерло рыжим пнем на сугробе? Будто коза... Так и есть, да еще и не одна, их, кажется, три. Они не торопясь подхо­ дят к поляне. И только теперь у рыси скосились глаза. Но в позе прежнее спокойствие. На поляне козы задержались. Это была одна семья: мать, взрослая дочь и козле­ нок. Ловко разгребая снег крошечными копытцами, они кормились. Козы пододвинулись на середину поляны и там решили отдохнуть. Уже день. К тому же лучшего места и не найти — поляна широкая, чистая, все вокруг видно далеко. Не так яросто подкрасться к ним хищнику. Козы разгребли снег, содрали копытцами весь ра­ стительный покров и улеглись на черной земле. Хорошо им тут под теплыми лучами солнца, в сторожкой тишине леса. Но не долгим был их отдых... Какой-то непонятный звук долетел до поляны. Козы вскочили, скучились и замер­ яй. Из глубины бора уже яснее слышался скрип снега под тяжелыми копытами — зна­ чит это не хищники. Но ради осторожности животные поскакали к краю поляны. Кто же нарушает так бесцеремонно тишину?! О, да это олень! Дымчато-серый, с огромными рогами. Он высунулся из леса и стал кормиться иа опушке, срезая острыми зубами молодые побеги берез. Козы еще долго стояли в настороженных позах, затем решили удалиться, близость посторонних всегда вызывала в них беспокойство. Вот тогда-то и направились они к старой сосне. Кукша заерзала от нетерпения на сучке, не выдержала, крикнула. Табунчик задер­ жался, но ненадолго. Никто и не подумал взглянуть на снежный ком, нависший над проходом... Для рыси в этот момент ничего не существовало, ничего она не видела, кроме при­ ближающихся коз. Хищник чуточку приподнялся на передних лапах, и только теперь разломился на его спине слой снега. Козы в недоумении задержались, но было уже поздно. Как молния, упала рысь на табунчик. Взревела от боли старая коза, бросилась назад вместе с впившимся в спину хищником. Но где же ей спастись! Рыси не впервой справляться с крупной добычей. Облапив жертву, поймав зубастой пастью загривок, она свалила своей тяжестью козу, и та уже больше не встала. ...Кукша дождалась, когда рысь закончит пир, и отвела свою душу на свежем козьем мясе. А рысь ушла в чащу и там притаилась в темном углу, под огромной яыскорью. Она не торопясь слизала с груди и с лап прилипшую кровь, стала дремать. Ее лукавые глаза были почти закрыты, уши расслабли, нижняя челюсть слегка от­ висла. Она тихо мурлыкала, наслаждаясь покоем и ленью. А в бору снова тишина. Казалось, на том и закончились события скучного зим­ него дня. Но это не так. Гибель козы породила другую трагедию, о которой долго не .могли забыть жители Бэюн-Куту... Крик козы испугал оленя. Он и бросился наутек и бежал натужно, долго, не ща­ дя сил. Олень достиг предгорья и решил там отдохнуть и покормиться. Он и не подозре­ вал, какая страшная опасность таилась совсем близко от него... Невдалеке, на пригорке, грелась волчья стая. Сторож караулил тишину бора. Он лежал на снегу, слегка сгорбив костлявую .спину, и беспрерывно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Пролетит ли стайка птиц, ухнет ли, оседая, снег, или ветерок набросит подозрительный запах. Ничто не ускользало от его внимания. Остальные спали. , Меченый спал на сугробе, положив лобастую голову на вытянутые лапы. Поодаль от него в полузабытье дремала Одноглазая. Знала старая волчица, что ,с приходом весеннего тепла стая распадется, такой закон в этой стране. Молодежь токинет Бэюн-Куту и начнет самостоятельную жизнь, а ей придется вернуться к норам .я к новому потомству. У края пригорка лежал самый худой, забитый переярок. Малейший шорох насто