Сибирские огни, № 04 - 1972

растерянность. Но хищник не ловит белку, а гонит дальше. Белку охватывает дикий» страх, второпях она прыгает на ветку соседнего дерева, срывается и падает в снег. А соболь уже там. Снова белка спешит на вершину сосны. В цепких лапках уже нет той ловкости, словно притупились коготки, не стал пружинить хвост. А соболь гонится, то­ ропит, не дает передышки. Еще один неудачный прыжок, падение, писк — и она в зубах хищника. Не часто так легко дается соболю добыча. Половину съел, половину оставил про запас. Соболь знал: голод ненадолго покинул его. Зимою черные дни. как тень, пресле­ дуют всякого. И хищник острым взглядом осмотрел местность. За колодой он увидел глубокую вмятину в снегу, чего лучше — спрятать в ней остатки вечерней трапезы. Но вдруг остановился, пораженный неожиданностью, даже выронил добычу. Понять не мог,, откуда это набросило противным запахом? Он подполз к вмятине, обнюхал ее— мед­ вежий след. Не слыхано было, чтобы зимою по Бэюн-Куту бродил косолапый... ...Тяжелой поступью медведь Бургу перешел ложок и прямехонько потянул на юг. Он нигде не задержался, не прилег, уходил все дальше и дальше, в глубь бора. Соболь бежал его следом. В бору уже ночь, но зверек неплохо видел в темноте. Ему вспомнилось, что где-то недалеко впереди видел он осенью свежую берлогу, значит, к ней идет Бургу, и соболь пожалел, что раньше не догадался, столько времени потратил зря. Он хотел повернуть назад, к остаткам вечерней трапезы, как на него пахнул запах крови и свежего мед­ вежьего мяса. Соболь растерялся. Неужели Бургу погиб? Как могло такое случиться? Ведь силь­ нее его никого не было в бору. Соболь еще потянул носом —действительно пахло мя­ сом. Зверек взобрался на пень и посмотрел вперед. Снег взбит и окровавлен. На дне глубокой ямы бесформенные куски медвежьего мяса. Что это —на мясе бурая шерсть? Но Бургу всегда носил черную шубу. Соболь обнюхал куски мяса — нет, это не Бургу... Вот и чело берлоги. Зверек просунул в него морду, и сразу отскочил — из берлоги несло слежавшейся подстилкой и душным мед­ вежьим запахом. Значит, в ней лежал тот самый медведь, которого убил Бургу. И соболь стал разбираться в следах... ...Бургу пришел к чужой берлоге прямехонько, видно, знал, где она. Берлога- оказалась занятой. Он разворотил чело входное отверстие,— растревожил спящего медведя и долго выманивал его наружу. Когда тот вылез, между медведями произо­ шла смертельная схватка. Все свидетели этого побоища считали, что Бургу решил за­ хватить берлогу. Но Бургу, покончив с противником, не воспользовался его теплым убежищем и ушел- дальше по тайге в холод и снег. Да... Не оправился медведь вовремя от волчьих укусов. Не просто оказалось зале­ чить раны. Ему пришлось покинуть излюбленные места на горах и переселиться в тай­ гу. Там было меньше гнуса. Лечился испытанным средством — языком да слюной. Пи­ тался больше троелистом. В знойные дни медведь уходил к болотам и, чтобы заглушить боль, подолгу валялся в грязи. Раны от волчьих зубов плохо заживали. А время быстро бежало, бежало навстречу великому перелому. Неладно получилось в тот год с Бургу. Все его собратья успели накопить жиру, одеться потеплее и вырыть берлогу. Да разве только медведи приготовились к зиме? Даже невзрачный бурундук и тот натаскал себе в нору ягод, орехов, корешков,— хва­ тит ему до весны. Или взять барсука, как он раздобрел — еле ходит. Но, пока все жи­ тели бора усиленно отъедались, запасались кормом, устраивали жилища, Бургу болел. Так и остался он в зиму ходить в полуоблезлой шубе. И хотя к этому времени раны залечил, но жиру для зимовки не накопил. А без жиру как зарываться на зиму в зем­ лю? Не вырыл берлогу, вот и шатается, как шальной, по бору. Непривычна ему белиз­ на, холод, сам не знает, что с ним творится, а тут, как на грех, выпавший снег при­ крыл ягодные поляны, стланик, где он собирал орехи, и теперь, ко всему прочему, он стал голодать. И вот вспомнилось ему, что еще осенью он видел на краю бора выры