Сибирские огни, № 04 - 1972

— Не все ли равно теперь. — Я хочу знать. — Очень просто. Осенью еще, в сентябре. Ехал с рудника. У Литви- новской заводи — помнишь, там еще тропа по самой кромке обрыва идет — нагнал двух китайцев с котомками. Вижу —нездешние. А Горяев, ты же знаешь, предупреждал: ходят к нам «золотишники», издалека ходят. Ну, я и решил проверить. Остановил. Приказал встать лицом к сосне, отбро­ сить котомки. Залопотали по-своему, замахали руками. Тогда я вынул кольт, взвел курок. Повиновались. Подхватил котомки. Прощупал: та­ бак, сухари, консервы, котелок, тряпье какое-то, туески... Туески как туе­ ски, из бересты, с крупой. Только почему-то тяжелые... Запустил руку — от хитрые! — а под крупой-то песок. Золотой! Пересыпал я его в шапку и ускакал. Вот и вся история... Ну не хмурься, не хмурься. Знаю, что не по совести это. Хотел поначалу сдать, да сперва все как-то руки не дохо­ дили, ну, а потом уж поздно стало. Да и подумалось тогда, не каждому ведь и не каждый день такой куш отламывается. А государство, знаешь, не обеднеет. И опять же... не отними я золотишко —все равно за кордон бы ушло. Матвей вдруг замолчал, задумался. Перегнувшись через Наталью, достал со стула кисет. Неторопливо изладил «косуху». Нервно затянулся. Взглянул испытующе на жену. Наталья терпеливо ждала. — ...В общем, оставил я золотишко у себя. Энзэ это наш. Наш дом. Добрый дом можно отгрохать, под цинком, с пристройками, да и на мебе­ лишку, на одежонку останется. — Чужой это будет дом, Мотя, не наш... — Наш. Моя добыча. Или мы не заслужили? — Эх, Мотя, Мотя! А мешок с чаем в дровянике? Тоже добыча? — Нашел,— зло буркнул Матвей, натягивая одеяло до подбородка. ■— Ты должен вернуть все это! — Что-о?! —Матвей приподнялся на локте. — Я... знаю откуда чай. — Ну? — Еще что-нибудь найду —расскажу обо всем Горяеву. Сама. — Ты?! — Я. Не дам тебе падать. Не дам! Иначе —не муж ты мне, слы­ шишь? Не муж. — Вот как. Спа-а-сибо. Матвей отвернулся к стене. — Моть? Наталья положила теплую ладошку на его литое плечо. Матвей стряхнул руку. Так вот и закончился в ту тревожную ночь их нечаянный разговор... Матвея душила обида. В конце концов, для кого все это? Для кого?! Для нее же, «праведной». Для нее! И для их будущего сына (Храпов незыблемо верил: первенец будет сыном). И вообще, стоило ли сыр-бор затевать из-за каких-то там... хунхузишек?^ Чай? Что же, и чай—добыча. И отнял его не у кого-нибудь там, не у трудяги-крестьянина, а у нэпмана-кровососа, и не только чай: тюк хро­ ма, два мешка обуви, ящик водки, три штуки сатина, еще кой-какая «ме­ лочь» —достались Матвею в тот раз. Взял он все это в одну из промозг­ лых апрельских ночей, в самую распутицу. Ждать пришлось долго. Матвей продрог в березовом колке и на чем свет стоит ругал замешкавшегося спекулянта. Но время и место были