Сибирские огни № 03 - 1972

нуться на родину. Казалось, его приводит в восторг интерес испанцев к Анри.— Они прибавляют десять процентов к прежней сумме. Он хотел было сказать тридцать процентов, но сдержался: нужно, чтобы все выглядело правдоподобным. — Они могут себе это позволить! — Лоран горестно покачал головой.— Нам испанские ставки не по карману, ты и сам это знаешь. Иначе мы имели бы у себя бразильцев, аргентинцев, да кого угодно. Кому ты машешь рукой? — насторожился он. Котта не ответил, но дальнозоркий Лоран разглядел высокую блондинку в брюках, уж очень эффектно она махала длинной, гибкой рукой, обрадовавшись Анри. О-о! Теперь я понимаю, почему ты изорвал письмо Терезы. Мы с Терезой не коллекционируем писем,— сухо сказал Котта. Ты богат, если можешь иметь таких женщин! Теперь ведь юнцы подделываются под баб, сзади, по волосам, можно даже обознаться, но я никогда не ошибусь: от такой за версту разит самкой, не правда ли? — Она не стоит мне денег,— сказал Котта. Нужно быть снисходительным к жене, когда тебя любят такие женщины! — Они разом, будто обрели какое-то согласие, отступили от окна.— Но все это чепуха,, че-пу-ха, по сравнению с тем, что ты почувствуешь, когда вернешься во Францию, когда заревет твой стадион и будет орать — Кот-та! Кот-та! Франция любит блудных сыновей. — Я не блудный сын, мсье Лоран,— с достоинством сказал Котта.— Я — раб,, проданный хозяином, мне не перед кем падать на колени. — Перед родиной можно, мой мальчик, перед родиной не зазорно. Становимся же мы на колени перед спасителем, с детства и до гробовой доски. — Я этого давно не делаю, мсье Лоран. — Напрасно!— с горячностью воскликнул Лоран, будто он испугался за Анри.— Ты теряешь шанс и теряешь его бессмысленно, ведь за это и платить-то не приходится.— И сразу, без перехода: — На какой срок они предлагают контракт? — Снова на три года,— быстро ответил Котта.— У них так заведено. — Да, они не вяжут себе руки,— Лоран вздохнул завистливо.— Мы-то до сих пор все по старинке, старались заполучить игрока с потрохами, до седин, как балерину. А ведь он бывает невыгодным, этот пожизненный брак. Я думал о четырех годах, Анри, а?— Если мы сговоримся, то только на пять лет,— непреклонно возразил Анри.— О другом и толковать нечего. — О, как ты изменился, Анри! — сказал Лоран с сожалением. — В Испании я — гость, могу подписать контракт и на год, но домой я хочу- возвратиться навсегда. Только навсегда. Теперь он был хозяином положения: ушло волнение, неуверенность, все было потеряно, все сделалось безразличным, он мог даже измываться над пройдохой Лораном, которого делало беззащитным желание заполучить Котта. — По правде говоря, правление клуба стоит за три года. Четыре я назвал на свой риск. — Пять! Котта опустился в кресло: так, небрежно сбросив руки за подлокотники и раскинув ноги, ему было удобнее наблюдать за суетливым Лораном, удобнее делать вид, что сам он полон упрямой и несокрушимой решимости. — Ты даже не выслушаешь меня!— крикнул Лоран.— Я тебе не чужой, ты— мальчишка, каркассонский бычок, сукин ты сын...— Лоран не гневался, он нащупывал новый гон. более панибратский, что-то у них поначалу неладно сложилось.— Тебе же самому невыгодно: года через два-три наши дела поправятся, ты сам пожалеешь о сегодняшних условиях. — Об условиях потом: я подпишу только на пять лет. — Ты стал торгашом! — Лоран остановился напротив Котта, глядя на него глазами, полными презрительной грусти.