Сибирские огни № 03 - 1972

Евтеич налил еще полстаканчика. Выпил уже смелее, крупными глотками. Глаза повлажнели, на лбу выступил пот. Нос отяжелел, отвис. — Снял бы пинжак,— предложила баба Дуня.— Запаришься. — А ить верно.. Черная, с белыми крапинками сатиновая рубаха плотно облегала еще крепкую грудь. Евтеич ладонью поерзал под сердцем, мотнул головой.— Захмелел я, Митриевна. Ты не ругай. — Да ну-у..„ — Не ругай, Митриевна... Уже давно угомонились в сенках сверчки, грустно протилинькала по улице чья-то гитара, на станцийке отгукали паровозы, лампочка трижды мигнула — это колхозные электрики предупреждали о выключении электростанции, на столе у бабы Дуни уже наготове стояла «се- милейка», а они все сидели, скупо, по-стариковски обговаривали деревенские новости, вспоминали молодость и удивлялись, как быстро идет жизнь. Евтеич вновь опрокинул полстаканчика, пуще раскраснелся, разрыхлился. Ему было хорошо и покойно в комнатке бабы Дуни. По стене шастала его широкая тень, лампа уютно потрескивала, а снаружи на стекла давила ночь. — Каким я был, Митриевна! — рассуждал Евтеич, отупело глядя на спицы, мелькавшие в руках бабы Дуни.— Орел! Я кузнецом работал в колхозе. А теперь что? Что теперь, Митревна? — А что? — мягко улыбнулась баба Дуня.— Ты и теперь дюжий мужик.— Не-е. Отъездился. Как немец две пули под ребра пустил — все, ссох Евтеич. Ты от войну не видела, Митриевна? — Да где ж мне, в Сибири, ее видать. — А я тыщи верст оттопал. Медали во всю грудь. За геройство. Эх!..— Ты не трави себя, Евтеич. Не растравляй,— сказала баба Д у ня.— Может, спел бы чего... — А чего?— опустил голову на кулак Евтеич.— Я , Митриевна, сибирских песен не знаю, а курские позабыл... — Нынче все смешались, и курские и сибирские,— сказала баба Дуня,— а то давай я спою... — Ты мне про жисть, Митриевна, про жисть...— бормотал Евтеич. Баба Дуня полузакрыла глаза, задумалась. Легкая тень скользнула по лицу, резче проступили трещинки морщин. — Спою-ка вот эту.— Тихо, нараспев, она начала: Говори-ила мне-е. Говорила мне ро-одная ма-ату-ушка: Ой, не ходи-и ты, до-оченька, Не хо-о-ди да по крутому бережку-у-у. Не ищи коле-ечко обро-о-оненное... Евтеич ожил, заяснели его глаза, подпиравший скулу кулак упал на стол, разжался. Баба Дуня, передохнув, продолжала: У-у-катилось оно в во-о-ду-у студеную, В воду студе-е-ную-у, в речку глубо-ку-у-ю-у...