Сибирские огни № 02 - 1972

Тут и закончилась моя актерская жизнь. С подмостков навсегда уходил я в эту раздольную степь —к людям, к их судьбам, к травам, к белоголовым орлам... Эпилог Вот мне и пятьдесят! Я на пороге старости. Я йе говорю ей «здрав­ ствуй», а говорю самому себе «Прощай!». Все пройдено, остался еще небольшой кусок пути. Нет уже Марии, нет матери, из большой семьи один только я еще шатаюсь по земле. Сегодня у меня встреча с пятидесятой осенью. Я встречаю ее в городе детства. От дождика сумрачно, ветер несет размокшую желтую листву, ле­ пит ее на окна, крыши, асфальт. Потоки устремляются к зарешечен­ ным люкам в асфальте, перелетают через них, пенятся взбаламученные лужи. Их то и дело выхлестывают колеса вжикающих машин. Ветви берез в рыжих лохмотьях рвутся по ветру, взлетают полы пальто у бе­ гущих прохожих. Мокрые с крыш до колес, проносятся трамваи, троллейбусы, сыплют зеленые искры, с треском чиркая свои дьявольские спички. Из-за высо­ кого забора катится железный рев —не вынес ненастья, заметался в зоопарке лев. Через дорогу, под куполом недостроенного рынка, раз­ летаются огненные брызги электросварки, точно там, в высоте, как под цирковым куполом, кто-то жжет бенгальские огни... Все раскидано, замусорено, в смятении, и ты весь сырой, руки мок­ рые, и по очкам, и по лицу течет. Прямая струйка катится от глаза и вдруг резко изгибается, бежит по желобку между губами. Я глотаю эту воду, но она пресная, неутоляющая. Среди дождика замелькали и снежинки, нет, они не выбеливают землю, их, еще в полете, мгновенно гасят капли. Ах ты, осенний неуют, как мне уютно срёди тебя! Мне счастливо и грустно, словно бы дышат на меня другие, мои юные осени. И я духовным взором смотрю назад, в прошлое. И, боже мой, какая там страшная даль! И в этой дали развертывается история моей жизни. И кажется она мне сном. Толпятся там смутные призраки, еле уловимые видения. И становится горько при мысли, что все это не вернуть, не воссоздать. Нельзя воссоздать пятьдесят моих канувших весен и осеней, нельзя вновь собрать близких, людей, заставить их го­ ворить те же слова, не восстановить те же отношения, не воскресить бывшие чувства, мысли, улыбки, поступки. Не вернуть прежние краски, звуки и запахи. Оно, это прошлое, одиноко живет в моей душе, и ни­ кто о нем не подозревает, и никто его так не увидит, и никто не услы­ шит тех звуков, не уловит тех запахов, что тревожат меня. Все это можно воскресить только на бумаге, и я это сделал. И вот отдаю эту книгу людям. И это мое прошлое снова становится на­ стоящим. Так что же, я, выходит, счастливый? А ведь правда —я счастливый! Все сбылось. Так почему же меня гложет какая-то острая тревога, точно я что-то не успеваю сделать, точно пропускаю мимо что-то драгоценное?.. Что это там трепыхнулось среди голых лиловатых кустов вдоль тротуара? Наклоняюсь. В перепутанной, распластанной в мокрети бу­ рой траве сидит совсем промокший, со слипшимися перышками, воро